Из письма Ёлки: «открыла книгу по психологии, которую скачала когда-то. Там написано, что каждая семья проходит шесть кризисов: кризис зачатия, кризис рождения ребенка, кризис похода ребенка в школу, кризис построения семьи, потом — кризис свадьбы молодых и вмешательство в жизнь невесток и зятей. На самом деле, конечно, ежу понятно, что кризисов в семье в сто раз больше – фактически, любой вопрос в семье – это кризис. И как им не становится очевидно, что если жизнь в семье – это сплошной кризис, то значит, что что-то тут не так? Почему ни в одной книге ни один человек не задался вопросом — а как быть БЕЗ кризисов? А на хуя такая семья с кризисами? Все задаются другим вопросом — как сохранить семью, или, в самом лучшем случае, как заменить одну семью на другую семью – то есть как себя угробить.»
Удивление Ёлки мне понятно. Представь себе психологов, которые рассуждают о том, что вот так прищемить себе член больно, а вот так – неприятно, а вот так – неудобно, и есть шесть кризисов у тех, кто прищемил свой член вот этим-то и так-то и т.д. Есть целая литература из тысяч томов по вопросам прищемления членов, в том числе великий труд «происхождение членоприщемления, частной собственности и государства». И никто, почему-то, не говорит одной простой вещи – «знаете, все эти ваши членоприщемления достали – от них одни неприятности – давайте ВООБЩЕ ПЕРЕСТАНЕМ прищемлять члены».
Сменю тему.
Пропаганда здорового образа жизни достигла сознания масс и стала общепринятой концепцией. И это замечательно, потому что если ты убежден в том, что здоровый образ жизни, во-первых, существует, во-вторых, достижим, в-третьих, желателен и в-четвертых, реализуем с помощью вполне определенных способов, то ты с особым вниманием станешь относиться ко всему тому, что делает твою жизнь нездоровой. И среди прочего ты заметишь, насколько пагубно влияют на твое здоровье негативные эмоции. В последнее время количество публикаций в желтой и специальной прессе на эту тему резко возросло – если раньше была одна в год, то теперь целых десять:)
Но есть вещи, которые пока что еще совершенно ускользают от внимания людей, и среди них та, что самообман, дорисовки и вытеснения страшно истощают человека. Не просто «истощают», а «страшно истощают».
Чем более вялым, лишенным интереса к жизни является человек, тем в большей степени он неискренен, обманывает сам себя. Конечно, нужно еще учитывать и другие истощающие факторы, такие как частые оргазмы, НЭ, подавление желаний, следование всевозможным надуманным «моральным обязательствам» и т.д., но эти вещи очень тесно взаимосвязаны друг с другом, и тотальная неискренность, в которой круглосуточно и безвылазно живут все без исключения люди, подрывает всякую возможность для испытывания радостных желаний, для преодоления тупости и т.д.
Тот, кто хочет стать энергичным, испытывать интерес к жизни, жить насыщенно и наполнено, не сможет этого добиться до тех пор, пока не поставит заслон неискренности, дорисовкам и вытеснениям. Это – закон природы, его не обойти и не объехать, как бы тебе это ни казалось несправедливым.
Ты можешь поставить эксперимент – при прочих равных условиях устранить дорисовки в отношении какого-то человека или ситуации и посмотреть – как изменится твое состояние. Проще всего это сделать, засев на час-другой за разбор какого-либо знакомого человека. Особенно эффективно, конечно, воспользоваться при этом содействием другого человека, опытного в разоблачении дорисовок. За те два часа, в течение которых проходит исследование, в тебе ничего не изменится – ты не успеешь испытать оргазм (во всяком случае, это легко проконтролировать:), ты можешь изолировать себя от прочих воздействий, способных изменить твое состояние. И если в результате разбора ты получишь ясность в отношении того – какие дорисовки и вытеснения ты культивировал, то сразу после этого сможешь обратить внимание на то – насколько и как быстро изменилась насыщенность жизни.
Именно такие наблюдения показывают и доказывают, что мое предложение об устранении вытеснений и дорисовок – не новая мораль, не антисоциальная диверсия, а чисто инженерное решение – как добиться насыщенной и интересной жизни, наполненной яркими и глубокими переживаниями, такой жизни, когда пронзительно хочется жить.
Необходимость поддерживать самообман страшно истощает, потому что человек должен проводить постоянную работу по цензурированию своих впечатлений, мыслей, эмоций, слов и т.д. Например, если к тебе приходит отвратительная теща, ты должен приучить себя так наловчиться вести себя, чтобы взгляд не падал на ее лицо. И надо приучиться отсекать ее противный голос, и надо тщательно контролировать свою мимику, чтобы жена смогла успешно вытеснить тот факт, что ее мать вызывает у тебя отвращение, и т.д. Это непрерывная работа, охватывающая все сферы жизни. Это титанический сизифов труд с момента пробуждения и до момента засыпания.
Нужно вытеснять, постоянно, непрерывно, секунда за секундой. Хочу для примера снова вернуться к книге Амосова. В ней он очень ярко описывает страдания матери по умершей на операционном столе дочке:
«Дверь из коридора распахивается, и в помещение операционной врывается мать. Она, как безумная, бежит прямо к столу и бросается на труп дочери. Рыдает. Говорит нежные слова. Целует ее посиневшие губы.
— Проснись, ах, проснись, моя ненаглядная!..»
Возникает сочувствие? Да, возникает. При одном условии – если каким-то образом, словно хирургическим скальпелем, вырезать ясность о том – каковы на самом деле отношения матери и дочки. Картина, описываемая Амосовым, которая предстала перед его глазами в тот момент, чрезвычайно отрывочна, изолирована от всего остального – это характерно для подавляющего большинства событий. В этот момент ни он, ни плачущие при виде страданий матери ассистентки не отдают себе отчет в том – какова картина в целом. А какова она в целом? А в целом она ужасна. Наверняка, она заставляет свою дочь кушать больше, чем она хочет, то есть пытает ее едой. Наверняка она позволяет бабушкам насиловать ее еще круче. Наверняка она ругает ее, заставляет учить уроки, внушает ей догму о необходимости рожать своих детей в будущем и прочие благотупости, подавляет ее «капризы», терроризирует за любые попытки освободиться от удушающей опеки и так далее и тому подобное. Она душит, пытает и убивает своего ребенка. Но сейчас она кричит над трупом и целует ее в губы и говорит разные слова типа «ненаглядная моя» (кстати, довольно-таки бесчувственные слова, не резонирующие ни с какими озаренными восприятиями), и ты – как ловкий фокусник – вырезаешь из своего сознания всё то, что, казалось бы, крайне трудно вытеснить.
Мать, описанная Амосовым, безумно «любит» свою дочь, но ведь в его книге – буквально в соседнем абзаце — есть то, что просто не может не навести на мысль о том, что Амосов понимает слово «любовь» крайне своеобразно, например: «Ревнивец убивает, потому что страдание сводит его с ума. Его иногда даже прощают. Люди все-таки уважают любовь». Как ЭТО можно не заметить? Да очень просто, каждый это умеет, и ты тоже – прочел, совершил небольшое усилие вытеснения – как маленький надрез – и всё, нету его, словно и не было, и в голове остается нетронутым светлый образ глубоко чувствующего человека. Приходя домой, он одевает «домашние туфли». Тоже вырежем, а то слишком на мудака похоже… И внучка его перед сном «поцеловала меня и убежала, путаясь в длинной рубашонке». Значит – кто-то навесил на нее длинную хрень, в которой она должна спать, зачем? Как при этом ей промыли мозги? Какие догмы внушили? Насколько сильно этим была подпитана ее стыдливость? Мелочи, конечно. Для тебя – мелочи, для детей – совсем нет, и кроме того – эти мелочи наполняют всю жизнь ребенка. Я привык эти мелочи замечать, а ты – нет, и ты прочел бы эту его книгу на одном дыхании, и вынес бы из нее единственную оценку – прекрасный человек Амосов. А я и не спорю – прекрасный и интересный человек, особенно если сравнивать с обычным человеком с улицы. Симпатична его потребность разбираться в себе, видимое отсутствие снобизма и высокомерия. А все эти детали я всё же подмечаю и, в результате, формирую трезвую и ясную оценку, каждая составляющая часть которой обоснована.
Дальше Амосов пишет: «потом ей [матери] сделалось плохо». И это усиливает предположение о том, что мать так сильно любит ребенка. Но вспомним, что если бы у них сгорел сервант или украли машину, им тоже стало бы «плохо», и, кстати, особенно «плохо» ей станет, если окажется, что дочь решила уехать в другой город и не захотела с ними общаться. Людям постоянно становится плохо, поскольку они кроме окружающих убивают еще и себя, но в данной ситуации так и хочется поверить, что матери стало плохо именно потому, что она так любит. Но если она любит, то видимо эта любовь должна еще как-то проявляться? Должна. Например, если любишь человека, то постоянно спрашиваешь – чего этот человек хочет, и содействуешь ему в этом.
Совсем недавно я разбирал вместе с одной девочкой ее мать. Мать написала ей в письме, что мол какой бы она ни была и где бы ни жила, она всегда будет любить ее, так как она – ее дочка. Казалось бы – любовь. Но я задал очень простые вопросы: когда мать заставляла тебя делать это и это, когда она настаивала на том-то и том-то, когда она требует от тебя сейчас, чтобы ты вышла замуж и родила ей внука – она при этом спрашивает или нет – чего ты САМА хочешь? Ответом всегда является «нет». Это вот такая любовь?? То есть, когда ты испытываешь к человеку нежность, симпатию, то ты не будешь спрашивать у него – чего он хочет, и не будешь содействовать реализации ЕГО желаний? Чушь очевидная. Но… но люди владеют искусством дорисовок и вытеснений. Представь себе – что такое надо с собой сделать, чтобы научиться забывать такие очевидные вещи? Насколько надо стать ловким и искусным в выполнении таких операций дорисовок и вытеснений? И сколько требуется энергии на такие непрерывные подвиги?
Каждый из нас – Геракл, совершающий ежедневные, ежечасные и ежеминутные подвиги, но подвиги эти совершаются не из радостного желания, а из страха увидеть реальный мир, и поэтому они разрушают, и очень быстро.
Интересна еще одна фраза Амосова: «Потом мать и отца девочки увезли в санитарной машине домой. Что они там будут делать — не знаю». О нет, вот с этим я согласиться не могу. Амосов достаточно развит интеллектуально, и он НЕ МОЖЕТ НЕ ЗНАТЬ – что они там дальше будут делать, просто он не хочет об этом думать и ррраз – совершает мгновенную хирургическую операцию на своем мозге – уничтожает это знание, уничтожает ясность. Ну а я могу подсказать – что они там будут делать. Они будут ссориться, ругаться, презирать, обижаться, ненавидеть, злиться, пить пиво перед телеком и стоять на кухне, пресмыкаться перед родителями и прочее и прочее. Они будут жить обычной мерзкой жизнью – той самой, которая, вполне вероятно, привела их дочку на операционный стол, кстати, поскольку нам всем хорошо известно – как сильно дети могут хотеть болеть, чтобы хотя бы таким образом получить временное избавление от пыток школой, едой, чтобы хотя бы так получить внимание и сочувствие, чтобы хотя бы такой ценой добиться того, что мамочка спросит ее – что же она хочет съесть!
Говорят иногда, что такое самоослепление спасительно, оно избавляет от мучительных ясностей и негативных эмоций. Да, это верно. Но с таким же успехом можно было бы сказать, что вытеснение факта своей болезни так же избавляет тебя от неприятных мыслей. От мыслей – да, а от болезни – нет. Избавлять себя от ясностей – всё равно, что закрывать глаза на возникшую опухоль, и последствия одинаковы. И что же удивительного, что, выколов себе, образно говоря, глаза, и лишив себя зрения, люди теперь решают совершенно надуманные проблемы? А какие еще проблемы им решать? Настоящие? Так чтобы решать реальные проблемы, сначала их надо увидеть.
И вот из той же оперы: «Первая пневмонэктомия. Шесть с половиной часов, тяжелый был случай. Поправился. Очень было приятно. Как-то он теперь, наш Сеня, Семен — сельский почтальон?» Ну неужели непонятно – КАК он – Семён? Да понятно, конечно, представь себе нормального сельского почтальона, и сразу станет понятно – как там он… ну пьёт, ну бьёт жену, ну насилует детей и внуков. Это – сознательная мозго-эктомия, приводящая к эдакой специфической наивности, граничащей с кретинизмом. И это не просто красочный эпитет, нет – это и в самом деле приводит к кретинизму! А как ты думал, можно вырезать из себя минута за минутой ясность, оболванивать самого себя, и не стать кретином? Человек, конечно, существо выносливое, но не настолько же…
Потому и выглядят старики и старухи как полные кретины – потому что они ЯВЛЯЮТСЯ ими, потому что в течение всей своей жизни они минута за минутой усердно трудились над достижением этой цели.
Пропаганда здорового образа жизни тоже работает, таким образом, на меня, на мои интересы, и, в конечном счете, на интересы каждого человека и человечества в целом, так как потребность быть энергичным и здоровым не может не вступать в противоречие с тотальным самообманом, влекущим за собой неотвратимое истощение. Само по себе этого мало, это лишь небольшой вклад в неотвратимость будущего, но все же – когда-то и соломинка ломает хребет. И вот тот же Амосов пишет: «Эмоции — страшный враг сердца». Конечно, вряд ли он имел в виду нежность и симпатию, речь идет именно о негативных эмоциях. Человек чуть-чуть копался в своих переживаниях, искал здоровый образ жизни и даже создал свою систему самооздоровления – неудивительно, что он заметил этот страшный вред, причиняемый негативными эмоциями здоровью. Придет время, и это заметят все, или, как минимум, примут это как одну из концепций – тоже, в общем, лучше, чем ничего.