Я требую:
Запретить пропаганду чревоугодия.
Запретить публичные акты чревоугодия.
Считается нормальным, когда толпы людей сидят в так называемых «ресторанах» и «кафе» и предаются чревоугодию. Западные спецслужбы давно уже внедрили в сознание россиян естественное отношение к этому извращению как к нормальному образу жизни.
Я слышал, что недавно какому-то журналисту сломали шею в ресторане. Я считаю, что это конечно безобразие, но с другой стороны это так мило — участвовать в таком свальном грехе и прикрываться удостоверением журналиста, говорить: «я журналист, меня нельзя задерживать и ломать мне шею».
Правильно, что в России ширится движение за запрет публичного чревоугодия, это нормальная реакция нормального общества на такого рода тренды. Это показывает, что у России есть иммунная система.
Чревоугодие не является частью реализации гражданских прав и свобод. По сути дела, это вид психического расстройства, которое, посредством того, что существует большое лобби этих товарищей в Европе, почему-то кем-то воспринимается как некое социальное мероприятие. Корни чревоугодия, вот всех этих мероприятий в ресторанах, кроются в чувстве абсолютного духовного опустошения, которое находится в этих людях. Они понимают, что они не правы, что они противоестественную жизнь ведут. Совести-то не прикажешь! Внутренний голос, разум там, рефлексы, инстинкты, совесть можно замять только лишь тогда, когда ты видишь, что ты не один, что вас много. Это публичное беснование. А ведь есть люди с разными прибабахами, но которые не хотят выставлять это напоказ.
Вся эта публичная сторона чревоугодия — это агрессивное наступление на общепризнанные нормы права и морали. Ведь Господь создал хлеб наш насущный, ну рыбу там, фрукты, немного вина, и ничего более, а эти неспокойные, агрессивные люди хотят всех нас переломить через колено своими бифштексами, бефстрогановыми, эскалопами, консомэ и прочими извращениями.
Я не сторонник того, что любого человека, страдающего чревоугодием, нужно подвергать обструкции. Чревоугодие — один из многих грехов, который есть у человека. Я как писатель понимаю, что грехов у меня, возможно, больше, чем у большинства чревоугодников. Я не считаю этих людей хуже, чем я, не считаю, что они более плохие члены нашего общества. Но по словам святоотеческого предания, я должен любить человека, но не должен любить грех, который в человеке находится, и коли я воспринимаю эту проблему как грех, то я этот грех не принимаю.
И еще — откуда вся эта еда появляется-то? Я же вижу, откуда она вся приходит. Они просто воруют еду у этих американцев несчастных. И сейчас им наступают на хвост, у них отнимают кормушку.
Реально экономика Соединенных Штатов находится в состоянии жуткого кризиса, но только лишь серьезный жир, который был накоплен, жирище, ожирение шестой степени, позволяет их экономике чувствовать себя не в состоянии лихорадки, вот и наши пытаются жрать, а зачем уподобляться этим полуживотным маргиналам?
В России ведь есть истинные ценности — сено, солома, лапти, хохлома, пахлава…
У нас Конституцией действительно признано право вкусно поесть, но у нас в Конституции нигде не написано, что люди должны быть шизофрениками!
Еда — это не гербарий, это не червячков мариновать в баночке в виде хобби. Еда — это нечто большее, это основное, что есть у человека. И я для себя окончательный вывод сделал, что обязан говорить об этом. Ведь говорят, что если вы будете молчать, вы, которые можете говорить, вместо вас будут говорить котлеты.
(Навеяно работой российского бешеного принтера).