В связи с совершенной долбанутостью активистов так называемой «защиты детей от вредной информации», возникает вопрос: а где вообще провести грань между «дозволено» или «недозволено»? Что цензура должна вычеркивать, а что может оставаться?
Мне кажется, вопрос этот решается очень просто, и не только в отношении детей. Оставаться должно ВСЁ.
И книги про однополую любовь, и книги про секс, войны, убийства, бродяжничество, про замечательные и отвратительные семьи и школы, должны быть книги про ужасы Холокоста и про миф о Холокосте, книги с восхвалением Сталина и книги, рассказывающие об ужасах сталинизма. Должен быть Майн Кампф и Черчилль, стихи Бродского и Демьяна Бедного. Должны быть книги, обучающие эротическим ласкам и одеванию презиков, и книги, воспевающие прелести воздержания и целкомудрия. Книги, объясняющие, что ласки в любом возрасте — это прекрасно, и книги, доказывающие, что секс — это греховно. Книги, воспевающие войну, и книги, призывающие к полному бойкоту всего, связанного с армией.
Понимаете? Должно быть все. Как только мы вводим цензуру, на этом начинается ползучий тоталитаризм и мракобесие. Так какова же роль государства во всем этом? Да очень простая. Разъяснительная роль. Государство не маленькое и не бедненькое, и оно может себе позволить нанять или привлечь на добровольной основе людей, которые будут писать разъяснения. И в самом крайнем случае я допускаю, что государство может (за свой счет, конечно!) заставить издателя приложить в конце выпускаемой им книги критическую статью. Или две статьи. Или, в исключительных случаях, хоть двадцатитомник.
Вот допустим хочет издатель издать Майн Кампф или маркиза де Сада. А ему условие: выпускай, пожалуйста, ни буквы в исходном тексте не меняй, но ни одна книга не должна выйти без того, чтобы к ней не было выпущено (за государственный счет) еще двадцать томов критики и разъяснений. С таким подходом я был бы полностью согласен, хотя и он не идеален. Идеальным вариантом было бы требование в начале или конце книги вставить лишь один листик с указанием ссылки в интернете, мол вот тут ты можешь прочесть, что наше государство и привлеченные им специалисты думают на темы, освещенные в этой книге.
И тогда все будет честно, естественно, гармонично. Если государство сможет заинтересовать читателя высоким уровнем привлеченных специалистов, если будут эти специалисты писать интересно, осмысленно, ярко, то и проблем никаких не будет, и не надо будет превращаться в цербера, который дубиной и клыками отгоняет заблудших овец от книг. Не надо будет закладывать мину замедленного действия, которая в любой момент может взорваться тоталитаризмом и мракобесием национального масштаба.
А что, если не найдется никого, кто смог бы ярко, аргументированно, убедительно, внятно разъяснить точку зрения, угодную государственным чиновникам? Вот представим себе, что уселись господа Проханов, Чаплин, Патриарх и Песков назидания писать детям. Пишут-попишут, а все хрень какая-то выходит. И слова гладки, и образы ярки, и мораль тут как тут, и лики их суровы и бородаты… ан нет, вот что-то не хотят воспринимать их дети, и ну лезут обратно запрещенные книги читать (муми-троллей всяких языческих и прочую пакость), тискаться да целоваться. Что делать, если никак не доходит до них слово мудрое? Что делать, если и многие взрослые клали… ну это самое клали на все эти увещевания? Так наверное потому и кладут, что не показалось это все убедительным. И оттого и цензура крепчает, потому что только так и можно неубедительное, лживое, кривое вперед выставить и венками украсить. Для того и надо душить горло Карлсону и Тому Сойеру, потому что правда-то на их стороне.