…Это было два года назад. Мой тогдашний любовник был профессиональным альпинистом… может быть поэтому я в него и влюбилась? Меня с раннего детства очаровывало все, что имело отношение к скалам, заснеженным вершинам. Хотя вряд ли только из-за этого, — помимо нескольких знаменитых своей сложностью вершин в его арсенале было еще первоклассное сексуальное чутье… Я долго уговаривала его взять меня на восхождение, но из-за своего телосложения не подходила в качестве напарника, так как не смогла бы подстраховать в сложной ситуации. И вот наконец объявился его старый друг. Он провел три года в Мексике в поисках шаманов и нагвалей, но вроде так ничего и не нашел и вернулся в Москву. Это было начало апреля, времени было как раз достаточно для того, чтобы подготовиться к восхождению на майские праздники, и вскоре у меня был ледоруб, кошки, большой рюкзак, огромный пуховик и масса всевозможного другого снаряжения, которое должно было спасти от ночных морозов, безжалостного ветра и снежной пурги. Одетая «по всей форме», я напоминала помесь космонавта и инопланетянина, и когда в Москве началась настоящая весна, мы отправились в зиму, правда, совсем не такую, к которой я привыкла.
Олег сразу привлек мое внимание своей неагрессивной нелюдимостью и несколько странным внешним видом. Я не могла понять, в чем была эта странность, но он был из тех, про которых говорят «не от мира сего», причем иногда эти люди оказываются настоящими сумасшедшими, а иногда очень даже адекватными и трезвомыслящими. По поводу Олега у меня пока не сложилось определенного мнения, но находиться рядом с ним наедине было немного тревожно. Я не могла выделить каких-то видимых причин для этой тревожности, и все ждала момента, чтобы наконец прояснить, что же это за человек, но он, похоже, не горел желанием со мной общаться. Судя по рассказам Андрея, раньше Олег был очень общительным и открытым человеком, «душой компании», и такое несоответствие прошлого и настоящего будило мое любопытство – уж не путешествие ли по Мексике столь кардинально его изменило, так что я ждала любого подходящего случая, чтобы расспросить его о том, что же с ним произошло за последние два года.
События развивались стремительно. Проснувшись ранним утром дома у Андрея в Зеленограде, уже к обеду мы были в Минводах, взяли машину и, по пути залив в бутылки из-под «Колы» бензин для примусов, уже около 4-х часов дня были в Хурзуке – последней деревне на пути к Эльбрусу с его северной стороны. Такая скорость смены обстановки впечатляла! В Хурзуке мы вывалили из такси все свои вещи, дотащили их кучей до тропы, ведущей вверх вдоль речки, и начали перепаковку рюкзаков. Процедура показалась смешной – мы вывалили все вещи в одну грандиозную кучу, рассовали их по мешкам, взвесили каждый мешок безменом и распределили по рюкзакам. Сколько же здесь было всего! Как ворону привлекают всякие блестящие штучки, так и мои глаза постоянно прилипали к каждой новой железке, и я настойчиво выясняла название и назначение каждой: жумар, карабин, восьмерка, ледобур, ледоруб, закладка, ледовый молоток, запасной насос для примуса, запасные прокладки для того же примуса… он что – такой сложный, этот примус? В итоге мой рюкзак весил около 17 килограмм, а ребятам пришлось тащить по 27, и оставшиеся несколько часов до темноты, потраченные на движение вверх, не оставили сомнений в том, что подъем будет трудным.
Уже через день мы были среди вечных снегов, протаптывая в снегу траншею к гигантскому «утюгу» — скальному выступу. Несмотря на трудность и монотонность этой работы, я почти постоянно испытывала пронзительную радость – ведь везде вокруг были ГОРЫ! Ни словами, ни фотографиями не передать эту всеохватывающую ширь, этот восторг тесного соприкосновения с грандиозной скалой, разлетающимся небом, безжалостным, но мягким ветром… Уже начинало темнеть, когда мы расположились на ночлег. Принимая участие в установке палатки, что было совсем непросто из-за неожиданных порывов ветра, сменяющихся мертвым штилем, я обнаружила, что самое простое действие стало утомлять, нарастающая тяжесть в голове мешала сосредоточиться – начиналась горная болезнь. Я выбрала хорошее обзорное место в тридцати метрах от палатки, чтобы побыть в одиночестве. Абсолютно безоблачное небо. Такая тишина, что слышно, как где-то бесконечно далеко течет река, или это иллюзия? Так необычно предельно отчетливо слышать каждый звук, в обычной жизни поглощаемый окружающим шумовым фоном – свое дыхание (как, оказывается, я интересно дышу!), любое движение рукой, головой, ногой, я даже слышу, как падает снег! Кругом только вечно покрытые снегами горы, нигде ни малейшего движения, — вершины замерли, ловя последние лучи солнца… Еще мгновение спустя горы стали почти что огненными, я завороженно смотрела на игру заката и снега, и вдруг эта картина как будто поймала меня – огненная прохлада стала подниматься от кончиков пальцев по рукам, я перестала чувствовать под собой опору, в ушах возник гул, сначала едва уловимый, но стремительно нарастающий. Я хотела обернуться и позвать на помощь, но не могла оторвать взгляда от гор, а вскоре и вовсе перестала чувствовать границы тела, и уже некому было оборачиваться, — в том месте, которое когда-то было мной, теперь было нечто, гремящее огненной величественной прохладой, и в этом «нечто» каким-то чудом сохранялось МОЕ восприятие. Я не знаю, сколько это длилось, кажется, всего лишь несколько секунд. Закончилось все очень просто и быстро – как будто кто-то постепенно выключил свет, и я обнаружила, что слегка приморозила попу, и все тело немного затекло от неподвижного сидения. Значит это длилось отнюдь не несколько секунд!
Такое со мной было впервые. Я встала и почувствовала небольшую слабость, но это была приятная слабость. Похоже, мои друзья ничего не заметили, они даже не смотрели в мою сторону, будучи загружены повседневными делами, коих в восхождении — десятки. По непонятной для самой себя причине я твердо решила ничего им не рассказывать.
Как только зашло солнце, в тот же миг стало просто безумно холодно. Никогда бы не предположила, что так мгновенно изнурительная жара может смениться смертельным холодом! Мы быстро доели свой ужин, забрались в палатку и закутались в пуховые спальники, которые уже не казались мне излишне толстыми. Ночью снился какой-то ничего не значащий сон, как вдруг что-то вспыхнуло, будто зажегся яркий свет, который становился все ярче и ярче. Этот свет был со всех сторон и невозможно было спрятаться от него. Я закричала от страха, — мне показалось, что он сейчас уничтожит меня, разорвет на кусочки, и в тот же момент проснулась, подскочив на месте. Сонный голос Андрея из темноты спросил, что произошло. Я рассказала ему этот странный сон, он пробормотал, что это наверное горная болезнь, прижал меня к себе и тут же опять уснул.
Утром меня разбудил Олег, он подал крем от загара, бейсболку и лыжные солнцезащитные очки.
— Без этого из палатки никогда не выходи, даже вечером, — он разговаривал со мной как с нерадивым ребенком, и моя гордость из-за этого слегка поеживалась, ведь я еще никак не успела проявить себя, а он, похоже, был уже обо мне не самого лучшего мнения.
Горы действительно ослепляли — и в прямом, и в переносном смысле. Пылающее солнце было прямо над нами, не было ни ветерка, я начала стаскивать теплую одежду и в итоге осталась в легкой ветровке поверх футболки. Мы медленно пошли вверх, зажав в руках ледорубы. Ничто не предвещало никаких сложностей, а уж тем более – трагедии…