Это напутствие «ври смелее» Андрей будет помнить, наверное, всю жизнь… во всяком случае именно этот возглас снова звучал в его ушах, когда он проснулся от мерного гудения мощного аэробуса. Через два часа – Бангкок. В это верилось с трудом. Это казалось просто невероятным, и тем не менее это происходило. Захотелось вжаться в кресло, и чтобы рейс никогда не кончался, чтобы он так летел и летел, чтобы не наступило этот ужасный момент, когда надо будет выходить из самолета, когда он попадет в мир, о котором знает не больше, чем о мире загробном. В тот вечер, когда они с Ленкой шли в общагу из парка, он понес какую-то совершенно откровенную чушь, каждую секунду ожидая разоблачения, но Ленка слушала с таким интересом, что остановиться он уже не мог. Сначала его задело за живое, что она уважительно упомянула какого-то ханурика из соседнего потока, который якобы со своим отцом то ли путешествовал, то ли собирался путешествовать в Гималаях. Тут же в памяти всплыл тот разговор и призыв врать напропалую, и Андрей бросился в это плавание, небрежно заявив, что он не раз уже бывал в Гималаях и даже жил в тибетских монастырях. Рассчитывал ли он на то, что интерес Ленки будет поверхностным, или вообще ни на что не рассчитывал, он уже не помнил, но она неожиданно увлеклась этой темой и стала забрасывать его вопросами, на которые он не знал ответа даже приблизительно! Ее интересовало буквально все – где они молятся, как живут, что едят, что делают, и он, покрываясь от напряжения потом и стараясь выглядеть хотя бы задумчивым, чтобы хоть этим оправдать паузы между фразами, нес полную околесицу, придумывая ее на пустом месте и кляня себя последними словами за то, что не удосужился хотя бы какую-нибудь книжку прочесть на эту тему. Если бы у него была чуть менее благодарная аудитория, гореть ему синим пламенем, но Ленка, которая даже предположить не могла, что он способен на такую вопиющую ложь, верила каждому ее слову, и лишь удивлялась, что описания Андрея расходились с теми отрывочными знаниями, которые у нее, черт побери, были. Впрочем, она сама же быстро находила и способ объяснения этих противоречий, главным из которых был тот, что ее знания – книжные, основанные на наблюдениях за показушными, выставочными монастырями, а Андрей, видимо, был глубоко в горах, в самых настоящих монастырях, куда цивилизация еще не добралась, где испокон веков чтут традиции, давно утерянные столичными монахами. В конце разговора Ленка уточнила, когда же в следующий раз он туда полетит, и чтобы сказать хоть что-то, он сказал, что летит туда этим же летом, так как «соскучился».
Разговор имел продолжение. Ленка притащила ему книжки Эванса-Вентца и Козлова, высказавшись в том смысле, что уважает только старые источники, еще не запятнанные манией дешевый сенсаций и гонораров, и Андрей приступил к зубрежке тибетских и буддийских вообще источников. От книги Щербатского его волосы встали дыбом – в сущности, та же гегелевщина, но на буддийский лад. Бесконечные записки Козлова нагоняли смертную скуку, а Пржевальского читать было даже интересно. Андрей и сам не заметил, как его предстоящий отлет стал как бы уже утвержденной реальностью, отказаться от которой означало бы теперь отказаться от всего. Ленка с энтузиазмом обсуждала с ним состав «арк-тека» — новой синтетической ткани, в двадцать раз теплее шерсти, она притащила карты Верхнего Мустанга и сыпала названиями местных деревень, которые он сам хоть убейся запомнить никак не мог. Она давно уже рассказала всем подругам о предстоящем путешествии Андрея к «ламам», хотя к счастью не интересовалась причиной его якобы предстоящей поездки, считая, видимо, это слишком личной темой, которая касается только его, Андрея, «духовных отношений» с этими ламами. В конце концов по мере приближения конца учебного года она стала задавать вопросы, которые требовали уже не просто слов, но и конкретных действий. В частности, она хотела увидеть его билет.
Проблема эта решалась просто. Андрей и в самом деле решил купить билет, после чего намеревался благополучно сдать его и умотать на лето куда-нибудь так далеко, чтобы уж точно не пересечься ни с кем из однокашников, ну например в Крым к тетке. План был великолепен, за исключением того, что не учитывал дотошности Ленки, которая стала воспринимать его предстоящее путешествие как часть своего, и настояла на совместной поездке в агентство, где им популярно и объяснили, что летом в Непале муссоны, проливные дожди, и делать там, по сути, нечего. Спасла ситуация снова сама же Ленка, интерпретировав загадочный взгляд Андрея (а что ему еще оставалось?) как свидетельство того, что он-то точно знает – что именно там делать в муссонный период, когда нет обычных туристов. А дальше выяснилось, что на летний период перелеты в Непал из Москвы бюджетными авиакомпаниями не выполняются в связи с нулевым спросом, а регулярные перелеты стоят таких денег, которые Андрею и не снились. Андрей был бы и не против под этим предлогом отложить покупку билетов, но Ленка уже сговорилась с кассиршей, которая посоветовала лететь в Бангкок, а оттуда мол можно куда угодно недорого добраться. И поскольку билет все равно будет сдаваться, Андрей безропотно купил его, и так же безропотно, в состоянии шока, сел в самолет и улетел, так как Ленка категорически настояла на том, чтобы его проводить. Поцелуй на прощание был бы огромной наградой за все его труды, если бы не ужасающий факт, состоящий в том, что теперь он летел в этот чертов забытый богом Бангкок, о котором он, опять таки, не знал ровным счетом ничего.
Самолет пошел на посадку, и Андрей вжался в кресло. «Будь ты проклят, мудак!» — послал он последний мысленный привет учителю мудрости с неполноценной женой-домохозяйкой, идя из самолета как на казнь.
Аэропорт Бангкока ошеломил. Огромные залы, перетекающие друг в друга этажи, толпы иностранцев самого пестрого вида, и полное непонимание – куда он попал и что ему тут делать. В голове брезжил единственный, хоть и кажущийся теперь совершенно нереальным ориентир – Непал, и Андрей потащился к первой же авиакассе и выяснил, что тайские авиалинии в Катманду не летают, и кажется вообще никто не летает. Понять тайскую английскую речь было крайне трудно, и попытки Андрея узнать – как же ему добраться до Непала, ни к чему не привели. На такое развитие событий он не рассчитывал и в растерянности сел на свой рюкзак прямо посреди зала прилета. Толпы окружающих иностранцев точно знали – куда им надо и что они тут делают, и все же удивило отсутствие привычной паники, которой охвачены всегда и все русские люди, оказавшиеся по той или иной надобности в аэропорту. Все были совершенно спокойны, их явно ничто не тревожило, и эта атмосфера неожиданного окружающего благополучия стала убаюкивать. Никуда уже не хотелось. Никто его не трогал и не спрашивал ни о чем. Казалось, так можно сидеть вечность. Можно ли просидеть так два месяца – тут, в аэропорту, чтобы затем вернуться и сделать вид, что был в тибетских монастырях? А почему нет? Спать можно на коврике, ресторанов тут полно, правда неизвестно – какие цены, если такие же как в российских аэропортах, то труба…
Для осуществления своего предприятия Андрей снял со своего банковского счета все имеющиеся деньги, которые были положены туда сердобольными родственниками – «на свадьбу», как они выражались. Сумма была по его представлениям довольно велика, и все же страх остаться без денег оказался назойливым.
— Ждешь кого-то?
— Что?
— Ждешь кого-то?
— А… добрый вечер… день, да нет, не жду…
Перед Андреем стоял мужчина, с которым он летел в самолете. Они оба ждали очереди у туалета и перебросились тогда какими-то фразами.
— Просто…, — с одной стороны Андрею было неловко признаваться, что он – взрослый парень, испытывает полное охуение, страх перед тем миром, в который он не по своей воле прилетел, и совершенно не знает, что ему делать. С другой стороны этот мужчина был довольно радушным, и судя по всему чувствовал себя здесь вполне уверенно. – Просто пока не знаю, куда деваться:)
— Ну, деваться тут можно куда угодно, — задумчиво произнес мужчина. – Энди, — представился он. – Вообще у меня другое имя, но для иностранцев я представляюсь как Энди, Андрей в общем.
— Я тоже Андрей…
— Но ведь какая-то конкретная цель у тебя есть? – поинтересовался Энди.
— Вообще я летел в Непал…
— А прилетел в Бангкок? Сел не на тот самолет?:)
— На тот, просто мне сказали, что отсюда можно улететь куда угодно.
— В общем да, хотя… лучше всего обратиться в агентство, чтобы они подобрали тебе оптимальный маршрут, или забронировать в интернете, если ты там ориентируешься и есть кредитки, по которым можно платить в он-лайне. Но уж если ты тут, почему бы не получить какие-нибудь впечатления от Таиланда… поехали, я сейчас еду в центр, посмотрим – какой оптимальный маршрут до Непала, а заодно может быть решишь тут задержаться.
Жизнь снова стала хоть немного определенной, и Андрей, подскочив и взяв рюкзак, пошел ей навстречу.
Пока они ехали в такси, Энди давал короткие зарисовки жизни в Таиланде.
— Записывай, так сразу все местные названия не запомнишь, — коротко приказал он. – Начнем с Бангкока. Туристы в основном тут живут на улице Као-Сан, но она очень шумная и заполнена народом. Немного более тихая улица рядом, Рамбуттри, так что я, если хочу оказаться в туристической тусовке, ночую именно там. Делать в Бангкоке, вообще говоря, совершенно нечего. Есть, конечно, пара мест, где можно получить совершенно отвязный секс во всех мыслимых и немыслимых его проявлениях, но это требует денег, а у тебя их, судя по всему, немного, так что я бы тебе советовал даже остерегаться таких мест.
— Странно, я слышал, что в Таиланде секс как раз дешевый.
— Таиланд – большой и разный. Сюда стекается столько всякого дерьма, и соответственно не меньше местного дерьма старается выжать как можно больше из приезжего. Секс тоже бывает разный. Например, если ты приезжаешь в Патпонг, это тут недалеко – час на такси, ты попадаешь в целый район города, полностью посвященный сексу. Тут можно смотреть как трахаются другие, как тайки играют своими письками в мини-футбол, как они курят письками и можно заказать сразу десять парней или десять девушек и что угодно вообще. Но, во-первых, стоит это недешево – один час с одной девушкой или парнем обойдется вместе с комнатой в пятьдесят-семьдесят долларов. А во-вторых, ты можешь вообще оказаться в очень неприятной ситуации. У входов в эти заведения стоят зазывалы с расценками, и расценки эти могут показаться приемлемыми. Там, однако, не указано то, что это расценки только на секс.
— Но я же могу не покупать то, что мне не нужно?
— Где угодно, только не тут. Войдя в зал, ты обнаружишь, что на сцене танцуют голые девушки, а когда ты захочешь оттуда выйти, тебе охранники сообщат, что само смотрение на этих девушек уже является услугой Клуба, которую ты потребил, а стало быть, должен заплатить. И если с тебя потребуют сто или двести долларов, то придется платить – никакая полиция никогда тут не появится, а если и появится, будет не на твоей стороне ни при каких обстоятельствах, даже если тебе голову разобьют, а тайцы на это горазды.
— Но это же обман! – возмутился Андрей.
Энди посмотрел на него с нарочитым удивлением и рассмеялся.
— Мальчик, ты приехал в большой мир. Здесь крутятся миллионы и миллиарды, здесь плавают такие акулы, о которых ты не имеешь и представления. Ты жил и вырос, судя по всему, в аквариуме. Это, конечно, прекрасно, что в твоей голове есть некоторые принципы насчет обмана и прочего. Лучше начинать с этого, чем с противоположного. Но если эти принципы являются для тебя хорошей стартовой площадкой для развития души, так сказать, то с другой стороны они делают тебя совершенно беспомощным в большом реальном злом мире. Я бы на месте твоих воспитателей время от времени знакомил своих воспитанников с той реальностью, которая существует вокруг их тихих заводей и прудиков… Да, это можно назвать обманом, но это не самый наглый обман из тех, с которым тут можно столкнуться.
— Мне тайцы кажутся довольно мирными, улыбчивые, — пробормотал Андрей.
— Они такие и есть – мирные и улыбчивые. – Подтвердил Энди. – Только их улыбки натянутые, а их миролюбивость исчезает так быстро, что не успеваешь порой и заметить. Ты наверное не успел еще заметить, но любимый национальный вид спорта у тайцев – тайский бокс. Им увлечены все, тайский бокс на всех экранах телевизоров, и как ты думаешь, они в себе миролюбие культивируют, когда смотрят этот мордобой? Никогда не ругайся с тайцами – запиши, запиши, это важный совет. Никогда с ними не ругайся, даже если они тебя обманули. Улыбайся и разговаривай так спокойно, как будто ты у кровати умирающего дедули. Иначе получишь сзади удар бутылкой по голове и очнешься без денег, а то и без мозгов. Туристы никогда за тебя не вступятся, никто и никогда, запомни. Даже если на тебя средь бела дня нападет таец – даже если вокруг будет сто туристов, никто не поможет, так как они и сами боятся и вообще они воблы. А тайцы – наоборот – налетят на тебя всей стаей и хорошо если не покалечат. С тайцами можно общаться и иметь дело, но никогда нельзя доводить дело до скандала.
Энди о чем-то задумался и посмотрел в окно.
— Так что, делать в Бангкоке нечего. Если тебе нужен секс… а тебе ведь нужен секс, — спросил он, пытливо всматриваясь в лицо Андрея.
— Я не знаю… вообще наверное да.
— То тут его полно, везде, на каждом углу. Сейчас мы приедем на Рамбуттри, и вокруг тебя будут десятки девушек любого возраста, которые раздвинут ноги за десять-пятнадцать долларов. Но секса здесь еще сравнительно мало. Уж если нужен секс – лети на Самуй, это остров – полчаса лету от Бангкока. Там их не десятки, там их сотни. Везде. Всегда. Сколько угодно. И девушки, и трансики. Трансики там особенные – тела как у девочек, не отличишь – стройные, изящные, а между ног – член. Некоторые могут трахать тебя, большинство дают трахать себя. Привлекает?
Андрею было неловко, что разговор вот так откровенно идет о сексе, но Энди говорил обо всем этом так просто и откровенно, что Андрей постеснялся проявлять свое смущение.
— Да, привлекает.
— А напрасно. Секса тут нет.
— То есть??
— Ну вот так, нет здесь секса в Таиланде. Конечно, если ты вообще девственник, то тебя устроит любое тыкание члена в письку или попку, но стоит только немного реализовать самую первую волну этой горячки, когда хочется всегда и всего, начинаешь понимать, что секса здесь нет. Здесь – поточное производство секса, а это не секс. Ты для них – как машина на сборочном конвейере, которую нужно как можно быстрее довести до кондиции и свалить. Всегда, когда хоть сколько-нибудь чувственный человек хочет секса, он хочет еще и чувственности, нежности, открытости – хотя бы в самой минимальной форме, а тут этого нет совсем. В конце концов чувствуешь себя дойной коровой, которую всякий пытается подоить.
— А где же можно найти секс?
— О, этот вопрос требует вдумчивого ответа…, — Энди замолчал, но по его лицу было ясно, что он не пытается ответить на заданный вопрос, а думает о чем-то своем.
— Если ты хочешь найти в Таиланде хоть немного более чувственный секс, чем на этом бесконечном, круглосуточном и вечном конвейере, где делаются доллары и прожигается жизнь, то следует ехать на север, лучше всего начинать с Чанг-Мая. Записал? Чанг-Май – северная столица Таиланда. Там тоже есть улицы, целиком отданные туризму. Тебе больше подойдет Мун-Муанг – расположенные там в переулках гестхаузы вполне приличны для скромного проживания и стоят долларов десять-двадцать в сутки. По вечерам в барах и на улицах – куча проституток, как девушек так и ледибойчиков. Если хочешь паренька – скажи любой проститутке, она позвонит и достанет тебе его, или на улице после окончания рабочего дня снимай любого паренька, кто бродит по улице или идет с работы. По какой-то причине север более консервативен, там нет этого маховика, перемалывающего сперму туристов, и какое-то подобие чувственности там найти можно, но именно подобие, не позволяй себе заблуждаться на этот счет, так как и это заблуждение может обойтись тебе очень дорого.
— Тоже обманывают с ценами?
— Нет, иначе. Представь себе эдакую грустную малышку, у которой болеет мама, умер папа, на руках две сестрички.
В этот момент Энди отвлекся, указывая шоферу место высадки, машина остановилась и они вышли. Был уже поздний вечер, но все вокруг было ярко освещено. Толпы туристов шастали туда-сюда, казалось бы, без определенной цели. Андрей поразился вопиющему уродству людей, что окружали его. Нет, тайцы были как раз симпатичны или нейтральны, а вот туристы!! Андрей был совершенно поражен тем, какие же они были уроды. Он вглядывался в их лица и не мог понять – то ли у него что-то с головой, то ли тут место такое злачное… ну понятно, что пенсионеры, которых тут было навалом, были омерзительны, но странно было то, что даже относительно молодые люди, как парни так и девушки, были откровенно уродливы. Кунсткамера просто.
— Они… они все такие страшные! – вырвалось у него.
— Туристы? Да, они такие. В России, Малайзии, Таиланде, Бразилии, да много где еще люди в целом производят приемлемое впечатление, а европейцы – вырождающиеся расы. Уроды.
— Уроды. – Повторил вслух Андрей. Хотя именно то же самое слово пришло ему в голову и самому, но будучи произнесенным вслух оно приобрело статус приговора, неотъемлемого и не терпящего сомнений. Раньше он почти никогда или даже совсем никогда не употреблял этого слова для характеристики внешности людей – просто не было случая. Если он когда-то и встречал именно урода, то это было так разительно на фоне остальных людей, что и в этом случае слово «урод» оставалось невостребованным, неуместным и жестоким, и не хотелось так говорить и думать, а здесь просто не было иного выхода, не было никакого способа убежать в вежливость, вытеснить то, что теснилось вокруг него десятками и сотнями лиц. Уроды. Искаженные лица. Спокойные или даже улыбающиеся уроды. Удивило и то, что все они без исключения были дряхлыми. Стариков было немного, а дряхлыми были все без исключения. Обутые в шлепанцы или пластмассовые уродливые башмаки они шаркали ногами, переваливаясь с ноги на ногу, и казалось, что каждый шаг и даже каждое дыхание дается им с трудом. Мимо прошла семья – урод-папа, урод-мама, и две двенадцати-тринадцатилетние девочки. Андрей заворожено смотрел им вслед, не будучи способным оторваться от странной, сюрреалистической картины: девочки шли точно так же, как все остальные, заложив руки за спину, переваливаясь, подтаскивая ногу к ноге, и на лицах у них застыло выражение, которое бывает наверное только после лоботомии.
— Тайцы в целом сравнительно симпатичная нация, а уж на фоне вот этого они и вовсе кажутся очень пупсовыми, — прокомментировал Энди, со смехом наблюдая реакцию Андрея. – Посмотри, видишь множество парочек – пенсионер-европеец и тайская девушка? Все эти девушки – проститутки, они вместе обедают, спят, прогуливаются, скучают целыми днями и убивают время. За это им и платят. Ну иногда они еще и трахаются, конечно. Но редко. Посмотри, как тайки липнут к туристам, видишь?
И в самом деле, это было необычно. Тайские проститутки обнимали одной или даже обеими руками своих клиентов, часто поглаживали их, обнимали и прижимались. Это выглядело так, словно они влюблены.
— Это и заманивает, привязывает. Представь, какая вот например у этого хрыча была жизнь? – Продолжил Энди. – Сварливая старуха-жена, которая даже будучи молодой никогда, никогда к нему так не липла, не смотрела с обожанием ему в лицо, не прислуживала. Вон посмотри – европейские парочки – они ходят вместе как деловые партнеры, да они таковыми и являются – партнерами. А тут – «любовь». Выглядит как настоящая, как такая, о которой они и не мечтали. И вот этот хрыч, ему шестьдесят, он был уродом уже в двадцать и стал еще более страшным уродом сейчас, его никогда не ласкали и не смотрели влюбленным взглядом, и вот эта пупсовая двадцатилетняя девочка проводит с ним все время, она ловит каждое его желание, она ему и мать, и жена, и дочь и любовница и была бы ему и блядью, если бы ему это было надо, но европейцы – ханжи в сексе каких свет не видывал, так что блядью ей быть не требуется. Неужели это не привлекает? Еще как. И стоит недорого.
— Сколько?
— Пятьдесят, сто долларов в день – как договоришься, можно и дешевле и дороже. И вот когда такая цыпочка на него вешается, они, порой, сами против своей воли начинают в них влюбляться, верить во всю ту ерунду, что они вешают им на уши, и сначала оплачивают им трусики-маечки за два доллара, потом кулончики-цепочки за десять, потом у нее «ломается» мобильник, и ее глазки наполняются слезками, потом у нее «брат заболел» или мама, и вот уже сам не замечая того, наш пенсионер обнаруживает себя связанным по рукам и ногам обязательствами, сочувствием, неловкостью отказывать. Хорошо, если он отделывается тысячей-другой, а бывает, что дело кончается свадьбой, и тогда прощай, спокойная старость. Не сядь в эту лужу. Не позволяй себе влюбляться в эти наивные глазки. Эти наивные и доверчивые глазки, эти аккуратные ручки, ножки и попки, эта их нежность и заботливость – оружие, эффективнее любого напалма и пулемета. Бойся как огня. Влюбившиеся в тайскую проститутку редко возвращаются к нормальной жизни.
— Ну вот, мой отель, Рамбуттри Вилледж. – Энди остановился. – У меня тут забронирован номер, а тебе придется прогуляться вдоль всей улицы и поискать свободную комнату. Это будет непросто, так как уже поздно, все гостиницы забиты под завязку, но скорее всего что-нибудь найдешь. Завтра заходи утром, мой номер 202, мы разберемся с твоим перелетом в Непал и я расскажу еще, что успею.
Андрей, почувствовав, что остается один, снова почувствовал себя неуютно, но полученная им порция информации уже давала какую-то основу для того, чтобы начать самому узнавать остальное. Попрощавшись, он побрел вдоль улицы, заходя в один гестхауз за другим, таращась вокруг. Атмосфера была злачная, неприятная. Гестхаузы сменялись ресторанами, турбюро и массажными салонами, вдоль всей улицы текли потоки туристов. Многочисленные ларьки с какой-то едой, которая жарилась прямо тут, и запах еды пропитывал весь воздух. Свежевыжатые соки, нарезанные кусочками арбузы, ананасы, кокосы, папайя, какие-то поджаренные кусочки курицы. Андрей купил и сжевал парочку. Это было вкусно. И неожиданно его отпустило – спало какое-то фоновое напряжение, он почувствовал себя удивительно легко и даже засмеялся. И обнаружил, что всем наплевать на него – смеется он тут или плачет – всё вокруг течет по своему руслу, огибая его. Это была свобода, которую раньше он не испытывал – свобода быть в обществе и не быть озабоченным мнением этого общества. И тут он понял, почему эти туристы кажутся ему столь вопиюще уродливыми. Нет, конечно они были уродливы несмотря ни на что, но кроме того они были все расслаблены на сто процентов, как ему казалось. Никто ни на грамм не заботился о том впечатлении, которое он производит на других. Вот стоит человек с дебильно расслабленным лицом, его челюсть свисает, майка выбилась из шорт. Вот другой – на ногах у него сандалии, которые он нашел наверное на помойке. Две бабы-европейки неловко спускаются по ступенькам, смешно и уродливо ковыляя, растопыривая руки и идиотски хихикая, и до всего этого никому нет никакого дела!! Можно было сесть на асфальт и сидеть посреди улицы и жрать курицу – никто не обратил бы внимания – просто обтекали бы его и все.
Кто-то легко взял его за руку, и Андрей с удивлением обнаружил, обернувшись, что это девушка-тайка, явно проститутка, судя по вызывающей одежде. Ее чулки были порваны, юбка помята. Она подошла к нему вплотную и тут он понял, что это не совсем девушка. Что-то грубое в лице, толстый слой макияжа – парень, но в остальном – Энди был прав – очень симпатично сложенная девушка, пухлые аппетитные ляжки, ножки на каблуках. Заметив, что он пялится на ее ножки, она сразу приникла к нему и стала шептать что-то на плохоразличимом английском, при этом она протянула руку и сжала несколько раз его яйца прямо через штаны. Стыд и возбуждение перемешались, и Андрей судорожно стал переспрашивать. Она снова стала щупать его яйца и сразу же ухватилась за его член, как только он встал. Стоя прямо перед ним она что-то говорила, но от возбуждения Андрей не мог уловить ее акцент. Наконец он успокоился и понял, что ему предлагают «отличный массаж» всего за две тысячи бат. Разделить две тысячи на сорок ему удалось не сразу, но когда удалось, он понял, что пятьдесят долларов – многовато по сравнению с тем уровнем цен, о котором говорил Энди. Но торговаться, когда речь идет о сексе, было слишком неловко. Ледибой стал тянуть его за руку, и Андрей машинально за ним пошел, лихорадочно соображая, что делать. Лишиться вот так сразу пятидесяти долларов он не хотел – на эти деньги он мог тут жить два дня!
Он притормозил, и ледибой снова стал потискивать ему член и что-то бормотать, призывно и ласково улыбаясь.
— Five hundred baht, — пробормотал он. — Five hundred baht – one hour.
Приветливое лицо «девушки» неожиданно исказилось. За одно мгновение оно превратилось в злобное и капризное. Что-то громко и агрессивно она говорила на своем языке, который уже не был так мелодичен, как вначале, когда она призывно растягивала гласные. Ему показалось, что она сейчас его ударит, и он приготовился ответить, как вдруг вспомнил совет Энди – никогда, ни при каких обстоятельствах не доводить дело до скандалов и драк. Чувствуя себя трусом, тем не менее он заставил себя улыбнуться и так, улыбаясь, сделал шаг назад. Она держала его за футболку и продолжала говорить что-то грубое. Продолжая улыбаться, Андрей сделал еще шаг назад. Она злобно дернула рукой, и раздался звук рвущихся швов футболки. Отпустив его, она еще несколько секунд стояла перед ним, словно вызывая на продолжение скандала, а затем резко развернулась и ушла.
Андрей стоял в полном охуении. Поразительна была мгновенность, с которой приветливое и нежное лицо превратилось в ненавидящее. Это означало только одно – Энди был прав, и эти существа и в самом деле никогда не испытывают того, что можно было бы предположить за их милыми улыбками. Люди текли вокруг, и тут Энди был прав тоже – ни одну живую душу не заинтересовало то, что происходило между ним и проституткой. Никто даже не бросил на них взгляда. И снова Андрей ощутил совершенно необычное чувство полной приватности среди толпы народа. В этом были и плюсы и минусы. Плюсы надо было учиться извлекать, а от минусов избавляться.
— Ну как результаты, житель гор?
Знакомый голос!
— Неужели так ничего и не нашел? – Спросил Энди, указывая на рюкзак, по-прежнему болтающийся за спиной Андрея.
— Комнату – нет, пока не нашел, зато чуть не попал в неприятную историю.
И Андрей, запинаясь, коротко пересказал случившееся.
— Ну… ледибои вообще более агрессивны, чем обычные проституточки, с ними надо быть настороже. Да… похоже, тебе нужна еще одна лекция, а то ты тут попадешь… Давай вот что сделаем. Я живу один, а кровать у меня двуспальная. Перемещайся на эту ночь ко мне. Вот ключ, иди пока туда, а я – в «Seven Eleven», куплю чего-нибудь поесть, не хочу сегодня ужинать в кафе, хочу почитать и кое-что сделать на компьютере. И на будущее запомни: никаких проституток, пока ты не заселился в номер и не оставил там все свои документы и ценности. К проституткам выходи, имея при себе максимум несколько тысяч бат, причем все – в разных карманах. Если и попадешь в неприятную историю, по крайней мере дешево отделаешься.
— А тут есть сейфы в комнатах?
— Сейфы есть на ресепшн и иногда в комнатах, но никогда не оставляй деньги ни там, ни там.
— ?? А где же их оставлять?
— Вопрос непростой, когда путешествуешь один. Ну представь себе – куда полезет вор, если он окажется в твоей комнате, если там есть сейф?
— В сейф…
— Вот именно. И не рассчитывай, что сейф станет для него серьезным препятствием. Случайные люди в комнату не залезут. Если залезут, то «свои», с ведома кого-то в самом отеле. Поэтому положи в сейф или в ящик стола, если нет сейфа, или в напоясную сумку долларов сто. Если есть липовая кредитная карточка, то и ее тоже – я специально такие карточки с собой таскаю. Если вор найдет твои «ценности», он посчитает, что ему повезло – сто долларов наличными, да еще кредитка! А если он ничего не найдет, будет рыть пока не найдет что-то ценное, а если ничего не найдет, может просто от злости все порвать и испортить – дороже обойдется.
— А где же держать деньги, кредитки, паспорт?
— Там, где их искать никто не будет. Возьми пакет, брось на дно деньги и документы, сверху — пару бутылок с водой, и пусть из пакета свешиваются твои грязные трусы, и повесь его в прихожей на самом виду. В такой пакет никто не полезет, а грязные трусы их отпугнут – они все тут очень брезгливые, даже презик со своего члена салфеткой снимают.
— Круто!
— Еще бы:) – Энди усмехнулся и легко шлепнул Андрея по попе. – Иди, заселяйся, я приду через десять минут.
В тот вечер Андрей так никого и не потрахал. Энди притащил в номер две бутылки молока, плюшки и упаковки с копчеными куриными крылышками, и они оба стали уплетать все это с большим аппетитом, продолжая разговор. Энди попутно делал заметки в своем блокноте – было такое впечатление, что время для него никогда не проходило впустую, и даже когда он ничего не писал и не разговаривал, его лицо никогда не приобретало того оттенка пустой бессмысленности, которая характерна для скуки. Вспоминая аппетитные ляжки ледибойчика, его стройные ножки в босоножках, открытую черную гладкую спинку, Андрея постоянно подмывало скорее пойти и трахнуть какое-нибудь такое существо, но подступала сонливость, и разговор был интересный. Например Андрей узнал, что лизать грудки проституткам необходимо с некой предосторожностью. Бывает так, что грудки эти оказываются смазанными снотворной дрянью, и вместо секса ты получишь головную боль на пару дней и потерю всего, что при тебе было. Энди не пытался запугать его. Он разъяснил, что все эти криминальные возможности хоть и существуют, но на самом деле довольно редки, например он, Энди, ни разу ни с чем таким сам не сталкивался, тем не менее необходимо знать о том, что такое в принципе возможно, и кроме того – многое зависит от самого человека. Если ты выглядишь слабохарактерным, несильным, поддающимся влиянию, если на тебе пухлая напоясная сумка, то вероятность кражи или грабежа, естественно, усиливаются, особенно глубокой ночью. Необходимо также учиться разбираться в проститутках. Те, что приезжают сюда из разных областей Таиланда на сезонные подработки, часто бывают послушными и мягкими, в то время как те акулы, которые тусуются тут постоянно, могут оказаться опасными, но и распознать их легко несмотря на все их притворно-мягкие улыбки – по хищному взгляду, по тем мелким признакам полной уверенности в себе, которые невозможно скрыть даже первоклассному актеру. Проституток здесь огромное количество, поэтому действует правило: «сомневаешься – значит нет». Если есть сомнение – отказывайся и иди дальше – ты всегда найдешь кого-то еще, кто тебе подойдет.
Возбужденный этими рассказами и чувствуя себя уже более уверенно, Андрея снова потянуло вниз, в тот мир, где девочки и мальчики так вездесуще доступны.
— Иди, — подтолкнул его Энди. – Сейчас одиннадцать вечера, самое время для поисков. Сейчас на улице остаются те, кто не снял себе клиента или кого еще не сняли. Это – самое лучшее, как ни покажется странным, так как они уступили в конкурентной борьбе своим более наглым и напористым подружкам. А тебе как раз наглость и напористость ни к чему – намного приятнее трахаться с послушными и скромными девушками, чем с акулой, которая не будет тебя слушать, сама сделает что хочет, добьется от тебя быстрого оргазма и свалит. Ну и потом, ближе к ночи они уже не торгуются – пятьсот бат устроит всех.
Андрей проверил свою амуницию, как перед выходом на войну: два презика, мирамистин, тысяча бат. Ничего лишнего.
— У тебя только два презика? Этого мало, — прокомментировал Энди. Первый презик может просто испортиться – например ты его уронишь на пол. Второй может в суете не так одеться. Третий понадобится для обычного секса, а четвертый ты можешь одеть на пальчики девушки, чтобы она потрахала тебя в попку. Тем более, если ты будешь трахаться с ледибоем, для его члена тоже потребуются презики. Всегда имей с собой десяток презиков, а вот мирамистин оставь, зачем тебе эта банка в штанах, которая к тому же вызовет настороженное внимание девушки?
— Но если она будет сосать, я сразу же смогу смазать член, — возразил Андрей.
— Сосать? – Усмехнулся Энди. – Сосать она не будет, не сомневайся. Разве что в презике.
— Почему??
— Потому что ты в мире, где секса нет, разве ты не помнишь?
— Может они боятся заразиться?
— Нет, это вряд ли. Тут, во-первых, и так каждая третья чем-нибудь заражена, в том числе и СПИДом, а во-вторых, если ты захочешь потрахать ее или его без презика, почти каждая согласится после недолгих ломаний. Дело не в этом, просто для них это не секс, а работа, и кроме того – у них жуткая брезгливость ко всему. Взять в рот… вот это… брррр… — для них это нечто мерзкое. Можно, конечно, заплатить еще тысячу и заставить таки их сделать это, но сосать они будут, периодически с отвращением сплевывая всю накопившуюся слюну, и этот физиологический натурализм вместе с соответствующим выражением их лиц, отобьет у тебя всякое желание. Так что это вопрос везения – если повезет, будет сосать без презика, но особенно на это не рассчитывай. Тут вообще многое зависит от везения и опытности в распознании характера человека.
— Так если мне повезет и она будет сосать без презика?
— Ты хочешь сказать – «он»? Ты ведь представляешь себе именно ледибойчика сейчас?
— Да, — рассмеялся Андрей. – Очень хочется попробовать именно мальчика-девочку.
— Ну пососет и ничего страшного. Через оральный секс вообще ничего не передается, скорее всего, ну и потом ты промоешь член мирамистином, когда придешь сюда – плюс минус час для орального секса ничего не решает. Хотя… нет, бери мирамистин. Бог его знает, что там у вас может получиться по твоей неопытности. И еще – на самой Као Сан в основном самые активные проститутки. Пройдись по параллельной улице, вдоль дороги – там стоят лавочки, темно и никого нет. Самые скромные могут сидеть там на лавочках – они-то лучше всего и подходят.
Выйдя на улицу, Андрей снова почувствовал тот болезненный ажиотаж, который наводила на него вся эта атмосфера доступного и открытого секса. На первую проститутку, подошедшую к нему, он боялся даже посмотреть, говорил с ней опустив глаза – казалось, что весь мир вокруг смотрит на него, обсуждает и осуждает. Паранойя. От смущения он ни о чем не смог договориться и пошел дальше. Девушка отстала, и тут же подошла следующая. У него уже хватило смелости смотреть ей в лицо, но никакими силами он не мог заставить себя осмотреть ее тело, чтобы понять – насколько она ему подходит, и потом хотелось все-таки мальчика.
Пятую или шестую он смог-таки осмотреть. Симпатичное тельце – черненькая, атласная шкурка, только вот ступни ему не очень нравились у многих девушек – растопыренные как у обезьянок пальцы его совсем не возбуждали, особенно если к этому добавить странную манеру их ходьбы – разлаписто, выбрасывая вперед ноги и следуя за ними. Как ни странно, оказалось, что именно ледибойчики выглядят как клёвые изящные девушки, но те, что попались ему на Као Сан, показались чрезмерно нахрапистыми, хотя от возбуждения при взгляде на них и понимания, что любого здесь можно потрахать, у Андрея даже перехватывало дыхание.
Выйдя на параллельную улицу, Андрей медленно пошел вдоль нее в обратном направлении. Было совершенно темно и не видно никого, кто мог бы оказаться подходящим объектом. На лавках спали бомжеватого вида старики, иногда сидели и курили два-три человека неопределенного вида и возраста, но уж явно не ледибойчики. Стало ясно, что сегодня ничего не получится, и от этой мысли даже возникло облегчение – сказалось нервное напряжение, которое, оказывается, держало его как в тисках во время всего этого выхода. Кроме того Андрею представилось, что интерес Энди к нему не был совсем уж бескорыстный, и он почти не сомневался, что сегодня ночью, когда он придет и ляжет в одну с ним кровать, то заснет совсем не сразу. И в общем, представив себе Энди, его по-мужски симпатичное лицо, крепкое и пропорциональное тело, Андрей понял, что он совсем не против такого развития событий.