— Нет, это никуда не годится. Со второй попытки вы не смогли придумать ничего толкового. Наш контракт не будет подписан, мы поищем другого дизайнера.
— Но… мэм, я хочу обратить Ваше внимание на то, что наше рекламное агентство получило в прошлом году главный приз на Сингапурской международной рекламной выставке за креативность! Поэтому наши услуги и стоят дорого, и самые крупные компании борются за то, чтобы мы работали на них! Мы согласились работать с Вашей компанией не потому, что это принесет нам финансовую выгоду, мы просто хотим внести свой вклад в то благородное дело, которым…
— За ваше желание помочь нам – спасибо, мы очень ценим это. Но ваши услуги нам не нужны ни по какой цене.
— Это очень странно, мэм…
Молодой человек в лакированных туфлях, безукоризненном костюме и галстуке сидел в кресле и имел довольно растерянный вид. Перед ним на столе лежала открытая папка с красочными картинками, в которую его взгляд утыкался, как в спасительную гавань.
— Наши лучшие специалисты сделали столько прекрасных эскизов! Я уверен, что некоторые из них вполне можно будет представить на выставке в…
— Друг мой! — Перебила его девушка, одетая в низко сидящие джинсы и настолько прозрачную футболку, что ее грудки можно было рассмотреть безо всякого труда. – Я несколько раз пыталась донести до сознания ваших, с позволения сказать, специалистов, чего именно мы хотим. Но каждый раз…
— Да, да, мэм! Но наши специалисты хотят сделать как лучше, поэтому…
— Ваши специалисты, друг мой, бездарны как рекламщики.
У парня приоткрылся рот.
— Они думают не о том, как бы выполнить мои требования, я подчеркиваю – требования, а об очередной выставке, на которой они снова будут бороться за очередные призы. Но когда очередная комиссия, состоящая из расфуфыренных кретинов или домохозяек, дает вам очередной приз, скажи, спрашивают ли вас о том – насколько увеличились продажи в результате использования вашей рекламы?
— Нет, но…
— Никаких «но» тут быть не может.
Голос девушки зазвучал жестко, почти грубо.
— Я плачу вам деньги не за то, чтобы вы создавали рекламные шедевры. Я плачу за то, чтобы получить рекламу, от которой увеличатся наши продажи. Все остальное меня не интересует. Я с удовольствием приду на выставку и полюбуюсь вашими работами и получу удовольствие от ваших неожиданных и оригинальных решений, но не заплачу ни цента за эту халтуру! Что вы мне предлагаете, вы только посмотрите!
Девушка встала со своего кресла, обогнула стол и подошла к нему вплотную. Джинсы сидели на ней так низко, что когда она немного наклонялась, ложбинка в верхней части ее попки была сильно обнажена. Пальчиками она брезгливо брала один за другим эскизы из его папки.
— Это вот что?
— Это – коллаж с нашим самым известным бейсболистом в стране! Он согласен продать свое фото в нашей рекламе.
— Зачем оно нам? Как это увеличит наши продажи?
— Люди увидят, что самый известный бейсболист, очень уважаемый человек поддерживает нас. Они испытают доверие к вашей компании.
— И что?
— И пойдут в зоопарк.
— С какой стати? Они пойдут в зоопарк только тогда, когда мы объясним им своей рекламой – почему они должны сделать именно это, а не воспользоваться кучей альтернативных занятий – сходить в кино, посмотреть дома телевизор, пойти в парк погулять и так далее. Позитивный имидж не приносит денег! Деньги приносят клиенты!
— Нет, мне кажется, что Вы неправы, мэм… Мы работаем уже двадцать лет, и наши клиенты очень довольны сотрудничеством с нами, даже такие уважаемые и крупные компании, как Tobino – производители лучших в Азии голофонов, и…
— И как ваша реклама повлияла на их продажи?
— Они выросли, мэм.
— Почему ты так в этом уверен, что они выросли, это первый вопрос. Если они выросли – почему ты думаешь, что росту продаж способствовала ваша реклама? Почему не предположить обратное – что после вашей рекламы рост замедлился? Где доказательства эффективности рекламы, я спрашиваю? Где данные о продажах до и после запуска вашей рекламы? Какие еще маркетинговые мероприятия проводились в то же время? Как вели себя в это время конкуренты?
— Этого я не могу знать, мэм, нам не дают такой информации.
— Значит вы не знаете ничерта! – Отрезала девушка и взяла следующий эскиз – ничерта не знаете и ничерта не умеете кроме того, чтобы надувать щеки и рисовать красивые картинки, а мне не нужны красивые картинки, вы можете это понять? Мне нужно то, что увеличит мои продажи – а это совсем не одно и то же! Где вот тут список наших конкурентных преимуществ? Почему таким мелким шрифтом в самом низу баннера? Это же самое главное, зачем нам эта чайка на море?
— Это вызывает ассоциации…
— С интересным зоопарком?
— Нет, но…
— Никаких «но». А это что? – Брезгливо сбросив предыдущий листок на стол, она взяла из папки следующий. – На кой черт мне нужна эта красавица?
— Красивая молодая девушка, мэм…
— …вызовет ненависть у уродливых пожилых женщин, которые и водят своих детей в зоопарк, — перебила она его. – Так, а вот это? Не хочу даже обсуждать этот мусор. Значит так.
Девушка вернулась в свое кресло и положила голые лапки на стол.
— Мое последнее предложение. Я требую, я настаиваю и заклинаю вас – уймите свой творческий пыл. Перестаньте заниматься тем, в чем вы ничего не смыслите – маркетингом, и займитесь тем, что вы в самом деле умеете – рисовать качественные образы, рождать идеи, которые бы обрамляли и выпячивали главную маркетинговую идею, а маркетингом тут занимаюсь я, понятно? Итак – общая концепция рекламных плакатов – моя и только моя. Я говорю вам – что именно должно быть на плакате, какого размера и в каком месте, а вы делаете все остальное, чтобы это смотрелось красиво. И никакой отсебятины! Какой идиот сунул в наш плакат телефон? Ну кому, господи, кому придет в голову звонить в зоопарк?? Зачем отвлекать внимание человека? Ты едешь на машине или проходишь мимо, взглянул на плакат на полсекунды, на секунду, и необходимо использовать это привлеченное внимание максимально эффективно, и на кой черт там будет телефон? Если уж ты псих, ну зайди в интернет и найди там наш телефон. Никаких мне голых баб!
— Мэм, у нас нет голых баб! – Испуганно пролепетал парень.
— Вот именно!
Пораженный этим «аргументом» парень совсем затух.
— Голые бабы есть у нас, — девушка задрала свою футболку. Нравится?
Ошалевший парень с риском получить косоглазие посмотрел.
— Да, мэм…
— Хочешь выебать меня? Хочешь чтобы я отсосала тебе?
Казалось, что парень сейчас убежит.
— Хочешь, конечно. Могу дать, кстати. Но это – наше личное дело в моем кабинете, а на моих плакатах никаких баб! В вашей ханжеской стране, где парни в интернете только и делают, что ищут порнуху, а потом сдрачивают в туалете, а стоит только по улице пройтись туристке в шортах, как ей обеспечены свисты в спину, красивые бабы никому не нужны в рекламе. Да они и вообще нигде не нужны, кстати, так как как минимум половина потребителей – женщины, которые, сравнивая себя и рекламную красотку, не получают положительных эмоций и уж тем более – покупательского энтузиазма. У нас будут только дети и мужчины. Мужик с сыном в зоопарке играют с тигренком, и не надо делать им счастливые улыбки! Всех давно тошнит от счастливых улыбок на рекламе. Пусть они выглядят охуевшими, можно даже напуганными! И никаких артистов! Никаких бейсболистов. Неужели ваши кретины не понимают, что в зоопарк ходят самые обычные люди, а реклама с напомаженными фэйсами знаменитостей отнюдь не вызывает ассоциаций с доступным товаром? Возьмите такого артиста, который сыграет нам самого обычного, рядового мужика с самым обычным сыночком, толстым и вялым, пусть люди увидят себя на этих плакатах и тоже захотят пойти к нам в зоопарк. И никаких телефонов, никаких посторонних вещей – только утвержденный мною образ мужика с сыном, список наших преимуществ, чередующийся от плаката к плакату – по одному на каждом, по одному, блин, а не по два! И крупно – наш слоган, чтобы люди сразу поняли, что это реклама именно зоопарка. Всё понятно? Это последняя моя попытка. Уймите ваших дизайнеров. ОК?
— Хорошо, мэм…
— А теперь, — девушка встала и снова подошла к парню, развернула его кресло к себе. – Просто сиди и ничего не делай.
Спустя пятнадцать минут парень, пошатываясь, вышел из кабинета, сопровождаемый насмешливым взглядом секретарши.
Оставшись одна, Джейн села в кресло и начала отстегивать искусственный член, задумчиво посматривая на лужицы спермы на полированном столе. Очень возбуждает – трахать парней в попу, чтобы они от этого кончали, иногда правда приходится поддрачивать его член рукой, но от этого удовольствие не становится меньше. Она нажала на кнопку, и секретарша появилась в дверях.
— Дорогая, позвони этим… пусть пришлют кого-нибудь с членом потолще и чтобы хотя бы полчаса мог трахать меня и не кончать, хорошо?
Девушка кивнула.
— А лучше – пусть пришлют двух. И таких, какие мне нравятся – стройные, ну ты знаешь…
Секретарша снова молча кивнула.
— Тут сперма на моем столе – не вытирай ее, пусть так и высохнет.
— Хорошо, мэм.
— Ты не стирала вчера свои носочки, как я и просила?
— Нет, мэм.
— И ножки не мыла?
— Нет, мэм, но я боюсь, что они уже слишком сильно пахнут…
— Это я буду решать – сильно или нет, правильно?
— Да, мэм.
Прошло полтора года с того момента, как Джейн занялась бизнесом. Если бы ей сказали раньше, что бизнес – мощнейший способ измениться, она бы поверила бы в это с большим трудом. Не поверила бы. Само слово «бизнес» прочно ассоциируется с чем-то тупым, ограниченным, выматывающим. Выдра, конечно, сильно помогла. Первое, что она потребовала, это не прекращать поминутную фиксацию вообще никогда. С того момента, когда ты входишь в офис и до момента, когда ты его покидаешь, поминутная фиксация должна вестись непрерывно. Первую неделю это давалось с чудовищным трудом, а потом как-то незаметно превратилось во вполне естественное занятие. Поминутная фиксация своего состояния была великолепным инструментом отслеживания болезненной вовлеченности в работу, соответственно Джейн могла оперативно прекращать нездоровые состояния, как только они возникали и озаренный фон ослабевал или исчезал. Через месяц она стала настолько уверенно себя чувствовать, что пмф перестала быть необходимой – привычка контролировать свое состояние стала прочной. Бизнес сделал ее совсем другим человеком. Точнее – с помощью бизнеса она смогла стать совсем другим человеком. Теперь не она смущенно прятала глаза, когда решала тот или иной вопрос с представителями разных компаний, а они. Привычная ей скромность исчезла. Она научилась ясно понимать – что она хочет, и твердо добиваться своего, неважно – каким именно образом – уговорами или приказами или улыбкой. Она могла при необходимости вести себя как дама или как нахрапистый мужик – в зависимости от того, что требовалось в данной ситуации. Искусство манипулировать концепциями других людей давалось ей легко. Раньше ее наверняка смутил бы сам факт манипулирования. Пользоваться слабостью человека показалось бы ей неэтичным, но сейчас… если человек сам выбирает быть тупым, почему она должна относиться к этому с пиететом или уважением? Что, кому-то недоступны книги Бодха? Всем доступны, на всех языках – морды уделяли большое внимание тому, чтобы реклама книги попадалась на глаза – ненавязчиво, но так, чтобы совсем не заметить ее было бы невозможно. Так что, если кого-то интересуют затрагиваемые в ней вопросы свободы от концепций и негативных эмоций… путь открыт для каждого. И если кто-то предпочитает жить по-старинке, то это его проблемы. Охота на людей сама по себе оказалась интересной. Вот, предположим, перед ней солидный мужчина лет шестидесяти. Как подать себя максимально эффективно, чтобы не добиваться от него чего-то, а чтобы он сам предлагал? Потрахаться с ним? Совращать, но не давать? Трахнуть его самого? Может он мазохист и кончает от того, что ты писаешь на него и заставляешь лизать свои ножки? Это почти беспроигрышный вариант, причем чем человек более солидно выглядит, тем выше вероятность успешности такого подхода. Или завести с ним беседу богословского характера? Или поделиться секретом консервирования огурчиков? Джейн научилась с первого взгляда формировать оптимальную стратегию, но далось это не сразу. Выдра вытаскивала ее в торговые центры, и там они сидели у эскалатора и оценивали людей. Человек едет по эскалатору – у тебя ровно пять секунд, чтобы определить структуру его личности, выделить сильные и слабые стороны и грубо определить стратегию влияния на него. Первые несколько дней Джейн попадала пальцем в небо в подавляющем большинстве случаев, но поправки и комментарии Выдры были очень информативны и очень интересны. Джейн испытывала восхищение, когда Выдра давала свою характеристику тому или иному человеку и объясняла – почему она приходит именно к таким выводам. Шерлок Холмс точно был бы доволен! Иногда Выдра говорила такие подробности о ком-то, что Джейн, не утерпев, подходила к этому человеку и задавала ему вопросы. Шокированные таким наскоком, туристы чаще отвечали, чем отказывались, и Выдра оказывалась права в подавляющем большинстве ситуаций. Оказывается, все люди – голые! Тщательно скрывая свою личную жизнь, свои «пороки», они, оказывается, в то же время буквально кричат о них. От опытного взгляда вообще скрыть ничего невозможно. Особенности одежды, походки, жестов, мимики… – все дает такую обильную информацию, что, кажется читаешь открытую книгу.
Первый зоопарк она решила открыть в Куала-Лумпуре, и здесь же – штаб-квартиру всей будущей сети. Во-первых, здесь ей нравились люди – спокойные и улыбчивые (и ебучих мальчиков сколько угодно, что совсем немаловажно). Во-вторых, в городе не было хорошего зоопарка. В-третьих, город был просто приятен сам по себе – здесь комфортно было жить, не то что в Бангкоке или Хошимине или Дели или, не дай бог, в Джакарте. И еще – это крупный «хаб» для путешественников разного сорта, и тут есть очень клёвый аквариум, который Джейн решила рассматривать в качестве условного конкурента – раз в месяц она проводила опрос посетителей аквариума, в котором туристам предлагалось ответить только на один вопрос – в этот приезд в Куала-Лумпур они уже посетили наш офигительный зоопарк, или еще нет? Начав, естественно, с нуля, к концу первого полугодия был получен результат в пятнадцать процентов – именно столько туристов начинали свою программу развлечений именно с посещения зоопарка, что было очень неплохо.
Было трудно начать тратить деньги. Единственное, на что она легко тратила свои собственные – на девочек и мальчиков. Владельцы массажек были очень внимательны к запросам выгодного и необычного клиента, запоминая ее вкусы, которые становились все более и более непохожими на все то, что требовалось остальным, например – десяток парней, которые приходили к ней в кабинет и молча кончали по очереди ей в рот, пока она смотрела кино, не обращая на них, казалось, никакого внимания, после чего молча уходили. Или четыре парня, которые, разбившись на пары, трахали друг друга прямо у нее на столе, пока она работала с документами (поощрялось, чтобы они кончали прямо на эти же самые документы, ей на лицо и руки). Вылизывание задних лапок, писек и попок стройным пупсам было настоящей ее страстью, так что редкий день обходился без того, чтобы две-три скромно выглядящих девушки в хиджабе не посещали ее офис и квартиру.
Выдра поначалу следила за крупными покупками, такими как земля под зоопарк, офис под штаб-квартиру, объяснив при этом, что цена ошибки не так уж велика – земля в любом случае имеет непреходящую ценность, как, впрочем, и хорошее офисное помещение. Официальные разрешения на ввоз животных из других стран перестали быть проблемой с тех самых пор, как один весьма уважаемый правительственный чиновник нашел в ее лице ту, кто, одеваясь как истинная леди и имея соответствующие манеры, властно управляла молодым парнем, который, следуя ее приказам, трахал этого чиновника, одетого в женское платье, куда только можно, а когда силы парня кончались, она с успехом сама его заменяла.
Кстати, манеры истинной леди дались Джейн очень и очень непросто, но Выдра буквально изнасиловала ее. Приходилось тренировать всё – как садиться, как вставать, как сидеть, как наклоняться, смотреть, улыбаться, выражать довольство или недовольство, по десять, по сто раз, до изнеможения, смотреть по десять раз фильмы, перенимая повадки актеров, например не менее двадцати раз был просмотрен фильм «Дьявол выбирает Прада», чтобы перенять манеры уверенной в себе на сто женщины-бизнесмена-стервы, и не менее десяти раз – «Терминатор» и «Солдат Джейн», чтобы перенять манеры решительной женщины-воина. Выдра водила ее в публичные дома, где Джейн общалась с прожженными доминирующими проститутками лет под сорок-пятьдесят, которые, казалось, одним взглядом могли заставить человека сделать все, что им было угодно. Такая обнаженная властность могла родиться и существовать только в подпольных заведениях для сексуальных извращений, где сдерживающие факторы попросту отсутствовали.
И результат был поразителен. Джейн никогда бы не смогла догадаться, что манера поведения может оказывать такое мощное воздействие на свои собственные восприятия, и что можно подчинить себе кажущегося неприступным монстром человека за какие-нибудь две-три секунды, да еще так, чтобы он и не догадывался о том, что больше не хозяин сам себе в данную минуту.
Удивительнее всего было даже не всё это. Удивительнее всего было то, как изменилась ее практика, ее внутренняя жизнь. Управление бизнесом и управление собственными восприятиями имеют, оказывается, много общего, так как и то и другое требуют беспощадной трезвости, непреклонной решимости, блестящего здравого смысла, доведенного до уровня интуиции. И игривости, легкости фантазии, любви к поиску нестандартных решений. В деловом мире Куала-Лумпура Джейн быстро стала заметной фигурой, хотя сам по себе ее бизнес не претендовал на то, чтобы быть сколько-нибудь крупным. Заполучить ее на своё домашнее пати было престижным, запросто поздороваться и получить теплую улыбку в ответ – редкой привилегией. Ей стали звонить жены министров и сами министры – и по делу, и просто так. Любое посольство, любое официальное учреждение было открыто для нее, причем, что ужасно ее удивило, даже те, о которых она сама только что узнала. Ее личная сила, казалось, не знала преград, но Выдра предостерегла ее, указав, что это может стать и небезопасным, если она потеряет меру – человек, имеющий такое влияние и такой широкий кредит симпатии и доверия в высокопоставленных кругах, может заинтересовать собою спецслужбы, общение с которыми сильно усложнит ее жизнь, так что Джейн не без внутреннего сопротивления начала понемногу уходить в тень, все реже появляясь на приемах и все чаще находя отговорки для отказа в личных встречах, и именно это сопротивление указало ей на то, что она зашла слишком далеко, что ее мозг затуманен наркотиком – обманчивым чувством, что весь мир у ее ног.
— Ощущение своей силы может пробудить опасные омрачения, — говорила Выдра, сидя на столе и болтая ножками, пока Джейн целовала ножки очень красивому пареньку с внешностью стройной и нежной девушки. – Этот яд проникает незаметно и быстро разъедает, будь внимательна, иначе ты кончишь свою жизнь светской львицей, которую тошнит саму от себя. – Держи свою силу при себе, иначе… на всякую большую крысу найдется большая кошка, помни.
Постепенно снижая интенсивность своих контактов с окружающим миром, Джейн перевела свои отношения с «большими людьми» в консервативную форму, так что она по-прежнему могла хоть спустя десять лет появиться перед ними и получить желаемое, и при этом ее личная жизнь снова стала ее собственностью, а не питательной средой для чувства вседозволенности и собственной важности. Странно было ей смотреть на обычных людей, бесконечно далеких, бесконечно тупых, беспомощных, слабых, инфантильных, нищих, агрессивно-чсушных, и когда она встречалась с кем-то из морд или только вспоминала их, то – наоборот – испытывала сильнейшее чувство беспредельной близости, единства с этими существами, пустившимися в то же путешествие сознания, что и она.
Ее возвращение на Холм было окутано туманом и плотным дождем. Снова та же дорога, но не пыльная, как в первый раз, а покрытая потоками воды, всё так же безбожно виляла, подставляя под колеса джипа ухабы, ручейки и каменюги. Иногда крутизна подъема оказывалась слишком большой, и таксист вынужден был притормаживать, выходить из машины под проливной дождь и вычислять оптимальный способ все-таки въехать на эту крутизну. Каждый раз Джейн казалось, что эта остановка – последняя, и отсюда придется идти пешком, и каждый раз таксист героически находил возможность продолжить путь.
Выйдя из машины, Джейн отпустила машину. Таксист раза два попытался объяснить ей, что здесь закрытая зона, что сюда туристов не пускают, тут не отель, мэм, тут не ресторан, Вам придется идти потом самой вниз, и в конце концов развел руками и уехал. Она стояла перед теми же воротами, и ничто не изменилось тут за те полтора года, в течение которых ее жизнь была совершенно оторвана от всего, что было связано с Базой, с мордами, с «одноклассниками». Только появления Выдры, всё более и более редкие – вот всё, что связывало ее с прошлой жизнью, и ещё доступ к счету, на котором всегда появлялась запрашиваемая ею сумма для инвестиций. Она постояла перед воротами, а потом села – прямо в поток стремящейся воды. Где-то под ней, прямо под ногами – уходящие вглубь светлые коридоры, лифты, просторные залы лабораторий. Прямо сейчас впереди за воротами – тот мир, который убил ее, родив заново, который дал ей жизнь. Тут она всегда своя среди своих, и ничего ближе нет и быть не может. Может быть она сейчас встретит Серену, Берту, или их тоже уже унесло в путешествие? Где сейчас Арчи и Магнус? Может быть строят собственный бизнес в Антарктиде или на Луне? Сумела ли Карен перейти в третий класс? Какие сюрпризы преподнесли ежи Марте и Джерри? Над какой проблемой работает Поль? Как сейчас выглядят Кунга и Росомаха? Как продвинулось освоение подводной пещеры? Как продвигается космический лифт? Прошло только полтора года, но сейчас ей казалось, что эти полтора года – длиной в полжизни. Томас, Фосса, Флоринда. Будут ли они учить ее дальше? А вдруг, — холодная волна пробежала по спине, — вдруг окажется так, что она, так отдалившись от них всех, не будет способна снова стать для них интересной? Вдруг это была такая проверка – вовлечется ли человек в круговорот дел, или почувствует, что это ошибка, все бросит и вернется обратно? Нет, нет. Эти страхи совершенно пусты, и это ясно.
Тропический ливень усиливался. Гроза приближалась, и молнии хуячили со всей силой уже в соседней долине с невероятной плотностью – иногда за две-три секунды успевали ударить десять молний! А вдруг сейчас она заглянет в сенсор сетчатки глаза, а ворота не откроются, и только неприступные стены будут нависать над ней, указывая на то, что она променяла свою практику на внешний успех? Опять этот идиотский страх. Она сильно, очень сильно изменилась, и знала совершенно точно, что стала более живой, более сильной, более решительной и упорной. Сейчас она – не полуфабрикат, а полноценный человек. Она научилась брать на себя ответственность, принимать ключевые решения, она перестала бояться жизни и научилась чувствовать искристую открытость к будущему. Вспышки кристальной чистоты преданности перестали быть для нее редким событием. Она стала чувствовать жизнь всей кожей, всем нутром, ее как будто стало больше, она словно охватывала собою окружающий мир, она готова была теперь не только идти вслед, но и вести за собой, она стала именно таким человеком, о котором говорил тот мужчина в Муктинатхе – который сам может стать опорой для нового мира, и в этом нет никаких сомнений. Никаких.
Она поднялась, и подошла к воротам. Секвойя, кажется, стала чуть-чуть выше? Вряд ли. Что такое полтора года для этого существа, которое живет тысячи лет? Что такое для нее самой тысяча лет? Какой она будет через сто, через двести, через тысячу лет? Каково это – помнить, что было тысячу лет назад?
Она подошла к сенсору и заглянула в него. Мелькнул зеленый огонек детектора и раздался мягкий щелчок.
И двери не открылись.