Самолет вмещал только шестерых, но при желании туда можно было набиться и вдесятером, так как «шесть пассажиров», согласно расчетам конструкторов, это шесть обычных, нормальных человек, весом под сто килограмм, а обитатели базы не страдали излишками жира. Джейн не знала, что у них есть собственный самолет, так как он гнездился на местном аэродроме. Экипаж состоял из непальских летчиков, обслуживающих регулярные внутренние рейсы, которых по мере необходимости привлекали к работе. Самолет был маленький, пупсовый, с радиусом беспосадочного перелета достаточным, чтобы перелететь из Непала в Индонезию, например. Но сейчас цель была поближе: они летели в Джомсом. «Они» — это трое ежей, включая Росомаху, а также Фосса, Джейн, Серена, Берта, и Арчи с Магнусом из параллельной группы. Джейн разрывалась от любопытства – и двух новых ежей хотелось исследовать, и Арчи с Магнусом оказались доступны, как никогда раньше, хотя, с другой стороны, Джейн понимала, что эта самая их «малодоступность» иллюзорна. Сейчас, когда они вынужденно оказались в тесном пространстве, особенно заметными стали те невидимые границы, которые их, оказывается, разделяли. То, что ежи живут своей жизнью, мало пересекающейся с жизнью первоклашек, в общем казалось естественным и понятным, хотя и явно таковым не было при ближайшем рассмотрении, но Джейн, оказывается, раньше не отдавала себе отчета в том, насколько велико расстояние между двумя параллельными группами первоклашек. Во всяком случае она не задумывалась ни секунды, если ей хотелось что-то спросить или сказать «своим» — Серене и Берте, в то время как мысль обратиться к Арчи или Магнусу с каким-то вопросом была немедленно подавлена под совершенно идиотским предлогом, и хотя эта неискренность была ею тут же изобличена, тем не менее вопрос она так и не задала, как не задала его и после того, как отдала себе отчет в том, что все-таки подавила желание спрашивать. Они оба казались для Джейн более умными, что-ли, или более развитыми, и это вызывало в ней чсу, на борьбе с которым она сейчас и сосредоточилась, отказавшись от мысли «пробивать» чсу прямыми действиями, чтобы не затушевать это состояние, которое ей не нравилось и которое она хотела устранить насовсем.
Из Джомсома они в то же утро отправились в Муктинатх, где поселились в компактном комфортабельном домике в получасе ходьбы от поселка. Насколько поняла Джейн, этот домик не был отелем в полном смысле этого слова – он или использовался «своими», или сдавался целиком какому-нибудь VIP-клиенту на определенный срок.
В шесть-семь утра они выходили из домика и шли на перевал Торонг-Ла – каждый шел своим темпом и каждый, видимо, занимался при этом своим делом. Утром было очень холодно, затем примерно половину пути наверх было жарко под солнцем, а наверху снова было холодно и ветрено. В первый день, несмотря на свой опыт трекинга в районе Эвереста, Джейн так и не дошла до перевала – на высоте 5100 горная болезнь свалила ее, силы неожиданно кончились, и идти она смогла только вниз. Ежи, как оказалось, также в первый раз в своей жизни стали участниками таких забегов. Восьмилетняя Росомаха, самая старшая в этой компании, раньше не хотела так интенсивно тренироваться, и ее вполне устраивали те возможности, которые были на базе, в то время как Рысь и Лисса – девочку и мальчика-пятилетку, трудно было удержать от интенсивных физических нагрузок.
Поймав себя на этой мысли, Джейн улыбнулась — фраза «трудно удержать» была явным архаизмом в мордосообществе, так как здесь никто ни от чего детей не удерживал ни в каком возрасте. Впервые столкнувшись так явно с этим принципом, Джейн обнаружила в себе множество иррациональных страхов, которые ей, конечно, иррациональными совсем не казались. Все они так или иначе оперировали понятием «слишком рано», и все они не имели ни малейшего обоснования – почему, собственно, что-то для ребенка слишком рано, если ему это нравится и хочется. Она понимала, что сама скорее всего и не осмелилась бы проводить в жизнь принцип «пора, когда хочется и нравится» так широко, как было принято в мордосообществе, но тут она попала в уже сложившееся общество, в котором этот принцип исповедовался и применялся на протяжении многих лет, и хотя более или менее близко Джейн знала только Росомаху и Кунгу, тем не менее даже поверхностное соприкосновение с остальными ежами убеждало лучше любых рассуждений – дети практически в любом возрасте сами прекрасно знают, чего и сколько и в какой форме они хотят, если вокруг них не создавать истерии разного пошиба, от морализаторско-концептуальных до катастрофически-апокалиптических.
Джейн раньше несколько раз видела Рысь, когда приходила на занятия дзюдо – Рысь увлекалась кунг-фу, и занималась им, кажется, чуть ли не с тех пор, как встала на ноги, а то и до этого. Сейчас ее движения еще не были мощными, но красота и отточенность движений уже была такой, что хотелось смотреть, не отводя глаз. Лисса Джейн не видела ни разу, и снова этому удивилась – несмотря на довольно длительное время проживания на базе, постоянно появлялись, а иногда вслед за этим надолго исчезали новые лица – скорее всего, существовала некая миграция людей из поселения в поселение, что и не удивительно.
В первый же вечер, после «забега» на перевал (хотя в случае Джейн это походило скорее на заползание, чем на забег), на ужине появился Томас, и вместе с Фоссой они сообщили, что группы теперь перетасованы: присутствующие здесь пять человек образуют теперь группу второго класса, причем Арчи будет заниматься отчасти по своей программе третьего класса. Вопреки опасениям и к радости Джейн, у нее по этому поводу вовсе не возникло чувства превосходства к оставшимся в первом классе Траппу, Карен и Айрин, не возникло ни гордости, ни довольства – только острое предвкушение к новым практикам и желание, чтобы к ним скорее присоединились остальные. И эти самые новые практики не замедлили появиться.
Как объяснил Томас, второклашек от первоклашек отличает прежде всего профессиональный подход к озаренным восприятиям, а не любительский. Под профессиональным подходом он имел в виду несколько вещей. Во-первых, накопление фрагментов необходимо сделать более массированным. Десять или двадцать – слишком мало. Двадцать пять – тридцать является оптимумом. Услышав это, Джейн стала лихорадочно соображать – как это так извернуться, чтобы накапливать тридцать фрагментов за день, если учесть, что каждый фрагмент занимает от пятнадцати минут!
— Это очень просто, — угадал ее (и, видимо, не только ее) мысли Томас. – Многие практики можно совмещать совершенно без труда, и мало того, что «без труда», но это еще и увеличивает их эффективность. Поскольку каждый из вас имеет достаточный опыт изолированных практик, будет не так сложно их совместить.
— Например, уверенность-200 и поминутная фиксация, — предложила Серена.
— Например это, — согласился Томас. – А еще мы будет тут проводить по многу часов в движении. Подъем на перевал – сравнительно более сложная задача, чем пробежка к Гокьо, так что полчаса активного подъема будем засчитывать за один фрагмент физической активности, так что во время подъема в гору одновременно будут накапливаться три, а то и четыре фрагмента. Второй признак профессионального подхода к ОзВ состоит в том, что мы сейчас составим полную классификацию известных вам ОзВ, по которой будем впоследствии делать озверядку и другие практики.
— Озверядка – фрагмент из второй серии? — Уточнила Джейн.
— Да. Сложно было бы представить, к примеру, человека, занимающегося атомной физикой и не имеющего представления о том – какие элементарные частицы известны на данный момент? С ОзВ то же самое.
К работе приступили немедленно. Ежи присутствовали при разговоре, но ничего не говорили, и Джейн даже не была уверена, что они слушали – что тут происходит. Росомаха читала что-то по иммунологии, а Лисс и Рысь сначала играли друг с другом в шахматы, а потом перешли на математические игры – Джейн краем уха прислушивалась и поняла, что они тренировались в переводе чисел в уме из шестнадцатиричной системы счисления, к примеру, в семиричную, и наоборот, а потом Джейн перестала следить за тем – чем они заняты.
В итоге по прошествии получаса был сформирован такой список: упорство, серьезность, решимость, предвкушение, устремленность, восхищение, радость, свежесть, торжество, существование, восторг, чувство красоты, симпатия, преданность, открытость, зов, благодарность, изумление, нежность, игривость, проникновение, предвосхищение, вечная весна, отрешенность, нерушимость. Эти ОзВ были хорошо знакомы каждому на своем опыте, но были и некоторые особенности. Когда у Серены возникли сложности с различением «проникновения», Фосса предложила тем, кто хорошо различает это ОзВ, дать резонирующие описания. Джейн предложила свой образ: как будто в жаркий день она ложится обнаженная в прохладный ручей, и вода окутывает ее, унося усталость, протекая насквозь, при этом и она к ручью испытывает нежность, как к живому существу, так и он к ней, их тела сливаются. Затем Фосса предложила к каждому ОзВ выписать одно-два самых ярких озаренных фактора, что по ее словам было необходимо для озверядки и не только. Последующие два часа были посвящены попытке рассортировать имеющиеся ОзВ, создать некую предварительную упорядоченную схему. Задача оказалась интересной, так как для выявления определенного порядка в ОзВ было необходимо многократно их переживать, сравнивая друг с другом. Фосса и Томас держались несколько отстраненно, позволяя ребятам ошибаться и исправляться, и было ясно, что они не будут исправлять даже значимые ошибки, поэтому можно было рассчитывать только на свою чуткость, так что не раз вспыхивали дискуссии о том – в какую категорию отнести то или иное ОзВ. Иногда отдельные ОзВ меняли свою «прописку», а иногда целые сектора переезжали с места на место. В конце концов пришли к выводу, что ОзВ целесообразно разделить на две большие категории – объектно-ориентированные и безобъектные. Оказалось, что для некоторых ОзВ соответствующая пара находилась легко, например предвкушение – это всегда «предвкушение чего-то», а термин «предвосхищение» больше подходил именно для безобъектного ОзВ, например можно испытывать предвосхищение того, какая будет жизнь, когда перевалит за двести лет и станет ясно, что ты вышел из механического круга обязательной скорой смерти и дряхлости, но какая именно она будет – эта жизнь, каково это – быть двухсотлетней молодой крепкой активной девушкой – совершенно неясно, конкретный объект предвкушения может полностью отсутствовать во время переживания предвосхищения.
Кроме того, ОзВ разнесли по секторам, но это было само собой разумеющимся, так как об этом каждый читал в книге Бодха. Выделили сектора «Устремленности», «Существования», «Блаженства» и «Единства», при этом оказалось, что весь сектор «Существования», в который входят отрешенность, серьезность, нерушимость, существование и свежесть, является безобъектным, а весь сектор «Единства», в который входят чувство красоты, восхищение, симпатия, преданность, открытость и проникновение, оказался объектно-ориентированным. Сектор «Блаженства», в который вошли радость, торжество, восторг и блаженство, оказался смешанным: например радость есть и объектная и безобъектная, то же относится к торжеству и восторгу, а вот блаженство удалось выявить только безобъектное. Естественно возник вопрос – существует ли, например, безобъектная устремленность, то есть все ли «пустоты» в таблице окажутся заполненными соответствующими ОзВ?
Окончательный вид таблица ОзВ приобрела, когда в нее ввели позиции, которые определяются разными дополнительными качествами ОзВ: магнетичностью, пронзительностью, всеохватностью и глубиной. Когда ОзВ испытывается в своем магнетичном качестве, то возникает такое состояние, будто оно исключительно устойчиво, ничто не может его сбить, и при этом это ОзВ испытывается настолько отличным от не-магнетичной формы, что ему целесообразно дать свое обозначение. Так, например, решили, что словом «торжество» будем обозначать радость в магнетичном качестве. Аналогично решили, что «свежесть» — пронзительная форма «существования», а «восторг» — пронзительная форма радости, в то время как «блаженство» — всеохватная форма той же радости.
Пока таблица близилась к завершению, каждый стал утыкаться вниманием в пустующие ее места и представлять себе – что бы это могло такое быть, к примеру, как пронзительная форма решимости? Попытавшись испытать решимость в пронзительной форме, эту затею оставили – никакого соответствующего ОзВ пока не обнаружилось, а вот попытка нащупать пронзительную форму устремленности сразу привела к успеху – каждый сразу смог воспроизвести такое ОзВ, а вот как теперь его назвать? После некоторых попыток остановились на слове «пищуха» — с одной стороны это слово обозначала пупсовую мышь, с другой стороны это резонировало со словосочетанием «пищать от чего-то», то есть испытывать пронзительную форму чего-то.
Некоторые ОзВ, которые раньше полагали отдельными, оказались аккордами двух или даже нескольких базовых ОзВ, например «нежность» — эротическое влечение плюс симпатия, а «изумление» — восторг плюс открытость, «игривость» — радость плюс симпатия, и так далее.
Еще одним результатом данной работы оказалась ясность в том, что каждый, оказывается, может по несколько часов подряд испытывать разные ОзВ, играясь с ними, перебирая их, исследуя.
Озверядка оказалась простой и интересной игрой, которую Фосса рекомендовала проводить как минимум каждое утро сразу после пробуждения, а лучше еще и ночью, проснувшись минут на пятнадцать: слева в столбик пишется весь список доступных ОзВ, справа – коротко и схематично – озаренные факторы к этим ОзВ, после чего в течение пятнадцати минут проходишь по всему списку ОзВ и порождаешь их одно за другим, тратя на порождение каждого от пяти до десяти секунд, не больше. После озверядки чувствуешь себя как после ионного душа!
— Теперь – учимся порождать слона! – Громко объявил Томас, выслушав при этом некоторые замечания, которые в весьма скептической форме оценивали способность половых органов присутствующих осуществить задуманное. – «Слон», — пояснил он, — это короткое обозначение термина «сфера личной ответственности». Ты представляешь себе некую сферу диаметром два-три метра, в которой происходит все то, что касается тебя лично, и ничто постороннее не имеет никакого значения для того, что происходит внутри. Допустим, сюда сейчас придет некий посторонний человек, и будет полагать, что раз он присутствует в такой компании интересных людей, то и его жизнь автоматически становится полнее и интересней. Но это не так – его жизнь останется серой и мертвой, что и станет заметно сразу же, как только схлынут первичные позитивные эмоции. Обратное тоже верно – если люди вокруг тебя, хоть все человечество, будет гнить в НЭ и тупости, тебя это никак не затрагивает, так как твоя жизнь и твои восприятия зависят именно от тебя, и в сферу твоей личной ответственности чуждые влияния попросту не проникают. Прямо представляйте себе зримо эту сферу, — предложил Томас, — от которой отскакивают все внешние влияния, внутри которой твоя жизнь зависит только от тебя. Эта практика относится к порождению уверенности, так что ее можно совмещать практически с чем угодно, в том числе и с порождением других уверенностей.
— Значит, имеем еще несколько пар фрагментов, которые можно выполнять параллельно! – Довольно заметила Серена.
— Еще одна практика второго уровня, — продолжал Томас, — порождение образа того, что все пространство вокруг пронизано золотистым свечением, как будто золотистые искры падают с неба и пронизывают все вокруг, в том числе и твое тело, делая его бессмертным. Практика считается успешной, если у тебя и в самом деле возникает иллюзия того, что стало солнечно, будто солнечного света стало больше. Переводя внимание последовательно с одного на другое, и поддерживая приемлемый уровень уверенности, можно одновременно порождать «золотистое свечение», уверенность-200, слона…
— … а еще идти в гору, делать пмф и декламацию!:) – Рассмеялась Берта.
— Да, можно. – Томас был вполне серьезен. – Можно, можно! – Произнес он, словно хотел убедить кого-то сомневающегося в этом, но если сомнения и были, то они не могли противостоять тому ажиотажу, который охватил всех ребят, так что завтрашнего дня ожидали с нетерпением.
— Арчи, а что в третьем классе будет, что-то еще интересное? – Шутя спросила Серена, словно заранее ожидая, что ответа не будет, но ко всеобщему удивлению Арчи совершенно не собиралась ничего скрывать.
— Будет. Будут практики, направленные на достижение ОС-ов – осознанных сновидений, а еще будут сплавы и штурмы, а еще более серьезные тренировки уверенности и так далее, если хочешь – могу рассказать подробнее.
Такого ответа никто не ожидал, и ребята в некоторой растерянности стали озираться на Томаса и Фоссу, но и они, вопреки ожиданиям, не стали вмешиваться. Воцарилось неопределенное молчание – никто так и не сказал «да, расскажи», и Арчи молчала. Наконец вмешалась Фосса.
— Может быть у вас сложилось впечатление о том, что то, чем занимаются в старших классах является секретным, но это не так.
— Но я ведь просила тебя дать мне что-нибудь из второго класса, а ты отказывалась, — удивленно произнесла Джейн.
— Отказывалась, — согласилась Фосса, — так как не хотела, так как считаю, что целесообразно придерживаться определенной последовательности, но это не означает секретности – это лишь выражение моих желаний обучать так, а не иначе. И это не мешает Арчи рассказывать вам о том – чем она занимается в третьем классе, но комментировать и поправлять ее рассказы я опять таки не буду – не хочу, так как хочу рассказывать об этом в свое время, когда мне будет интересно это сделать, когда я буду считать, что вы достаточно подготовлены, чтобы мои советы не пропали впустую.
— Я не хочу, чтобы Арчи рассказывала, — вмешался Магнус. – Мне конечно любопытно, но разве мне нечем заняться? Я бы даже не хотел сейчас отвлекаться на посторонние впечатления, а хочу сосредоточиться на тех навыках, которые мы можем получить, выполняя новые практики, тренируясь совмещать разные фрагменты. Ну…, — задумался он, — допустим, я еще не пройдя первого класса узнал бы о том, что во втором классе делают сразу несколько практик одновременно, и что бы это мне дало? Что, кроме пузыристых впечатлений, если у меня к тому времени еще не было бы навыков делания фрагментов по отдельности? Так что нет, — подытожил он, — у меня спешки нет, я не хочу, чтобы Арчи тратила свое время на неэффективные занятия, пусть она лучше расскажет мне обо всем этом позже, когда я буду готов все это воспринять, пусть у нее сложится такой слюноотделительный рефлекс, согласно которому возиться со мной – интересно.
— Согласна, — покачала головой Серена. – Я согласна.
Когда наступило утро последнего дня их пребывания в Муктинатхе, Джейн показалось, что прошла не неделя, а месяц, и выходя рано утром в последний раз на забег, ей верилось с трудом, что уже через семь часов они улетят назад, в тепло, в прежнюю жизнь, которая уже никогда не будет прежней. Накапливать по тридцать фрагментов в день – как новых практик, так и прежних, оказалось намного легче, чем это представлялось вначале. Особенно интересным оказалось совмещение «слона» с рядом дополнительных практик второго уровня. В один из дней она набрала пятьдесят фрагментов – еще неделю назад такая цифра показалась бы ей абсурдной, нереальной, и при этом как минимум половина дня была занята интенсивным изучением наук – сейчас Джейн сосредоточилась на топологии и генетике. Подъем на перевал теперь стал даваться ей сравнительно легко, и вчера она впервые «разменяла» три часа – поднялась от чайных домиков до перевала за два пятьдесят пять. Результат Фоссы – два часа одиннадцать минут, по прежнему казался нереально быстрым.
Некоторые опасения насчет фрагментарности ее занятий наукой разбились о твердую позицию Фоссы.
— Интересы развиваются согласно своим законам, и ты увидишь это на своем собственном примере. Наша стратегия развития интересов не пытается их переломить, а наоборот – выявить и содействовать. Сначала интересно узнать один фрагмент из науки, потом – второй. Этот предварительный этап может длиться сколь угодно долго – хоть месяц, хоть всю жизнь, но другого пути нет. Если – как это делается во внешнем мире, начать насиловать себя, создавая систему стимулов в виде страхов, экзаменов, честолюбия и прочего дерьма, результат в самом деле будет быстрым, но это будет отвращение, ненависть к наукам.
— А что делать, если этот предварительный этап так никогда и не пройдет?
— Ничего не делать. Продолжать жить так, чтобы испытывать максимум удовольствия от жизни, максимум интереса. Но лично я с таким не сталкивалась, и не знаю того, кто бы с таким сталкивался – у всех предварительный период заканчивался тем, что в какой-то науке, или даже в нескольких, интересы усиливаются настолько, что тебе уже недостаточно выписать пару фрагментов в день, ты уже запоминаешь десять-двадцать, а потом ты начинаешь получать более систематические знания, а потом тебя затягивает, интерес становится массивным, ярким, и тогда ты упираешься рогом и начинаешь рыть землю, дотошно и последовательно изучая один курс за другим, читая одну книгу за другой по этой теме. Насколько я понимаю, твой интерес к генетике как раз находится где-то между вторым и третьим уровнем, правильно?
— Да, похоже что так, — согласилась Джейн. – Сегодня я целый день изучаю «молчащие мутации», и мне все мало, и я буду читать пока не лягу спать, и завтра – во время последнего забега на перевал, точно буду испытывать предвкушение того момента, когда я сяду в самолет и снова продолжу изучение материала.
— Молчащие мутации, это и мне интересно, — поддержала ее Фосса. – Малоизученная область, поскольку ее проявления почти незаметны, но для нас она важна тем, что у ежей молчащие мутации происходят на порядок реже, чем у обычных людей.
— Я скорее ожидала большей их скорости, а не меньшей, — удивилась Джейн, — ведь у них вообще все идет очень быстро, вся их эволюция.
— Ну вот в данном случае имеет место именно замедление, а не ускорение, из чего мы делаем вывод, что, как минимум, большинство молчащих мутаций скорее вредны, чем полезны, если под пользой или вредом понимать роль процесса в содействии или препятствии эволюции. Раньше придерживались той точки зрения, что поскольку многие молчащие мутации сохраняются в ходе эволюции, значит они зачем-то нужны, но были ли это именно результат эволюции? Сейчас мы знаем, что образ жизни и те изменения в организме, которые с ним связаны, то есть «фенотип», накладывает заметный отпечаток на генотип, и если, например, в последние тысячи лет усиливались разного рода паранойи типа неприятия секса, догматическая и религиозная тупость всех сортов, то разве это эволюция? Не всякое накопительное изменение является эволюцией. Я путешествовала по России три года назад, так там при пересечении границы выдают памятку, в которой написано, что публичные проявления симпатии запрещены. Это ведь охуеть можно. Про публичные проявления ненависти ничего не написано, пожалуйста – проявляй сколько хочешь, а вот публичные проявления симпатии – нельзя. И если люди, которые выбирают ненавидеть вместо того, чтобы трахаться, получают в генотипе молчащие мутации, разве это эволюция? И количество болезней, которые имеют прямой своей причиной именно эти мутации, тоже все увеличивается, та же фенилкетонурия, например, гидроцефалия, гранулематоз и еще сотня.
— Молчащие мутации, это такие, при которых кодирующий триплет заменяется синонимичным. – Скорее пояснила остальным, чем уточнила Берта. – Например все триплеты, у которых первым и вторым нуклеотидом является гуанин, кодируют аминокислоту «глицин», независимо от того – какой нуклеотид будет третьим.
— Да. При этом с одной стороны вроде ничего и не нарушается, так как трансляция идет верно, и белки собираются такие, какие требуется. Вся генетическая информация представляет собой «запись», то есть последовательность соединенных между собой в молекуле ДНК четырех азотистых оснований – аденин, тимин, гуанин и цитозин, так что существует шестьдесят четыре разных возможных комбинации их трех, то есть шестьдесят четыре триплета, из которых три комбинации являются «стоп-сигналом», прерывающим трансляцию, а шестьдесят одна используется для синтеза белков, а аминокислот – лишь двадцать, поэтому если произойдет такая точечная мутация, при которой один триплет заменится на синонимичный, всё вроде будет в порядке, но только «вроде», поскольку есть существенная разница в концентрации разных кислот в цитоплазме, поэтому синтез белка может оказаться сильно замедлен. Мы говорим именно о «триплетах», поскольку транспортные РНК, которые подтаскивают аминокислоты к матричной РНК для того, чтобы составлять из них нужный белок, ищут место, куда сунуть свою аминокислоту, распознают в мРНК какую-нибудь одну конкретную трехнуклеотидную последовательность, которую мы называем «кодон», и когда находит подходящий, то рибосома, являющаяся «главным конструктором», прицепляет эту аминокислоту к растущей полипептидной цепи… ну это всё ясно. Так вот я не удивлюсь, если в ближайшее время тебе захочется глотать одну статью за другой, один учебник за другим, и в конце концов ты сама не заметишь, как твои знания начнут превращаться в серьезные, фундаментальные. И особенно интересной твою жизнь сделает то, что ты не будешь ограничена одной наукой, поскольку собираешь фрагменты и по другим биологическим и даже не только биологическим наукам, так что у тебя постоянно будут появляться новые идеи, новые интересы. Так что страх этот чисто наносной. У ежей, к примеру, его нет вообще.
— Везет! – Восхитилась Джейн.
— Везет. – Согласилась Фосса. – Только и тебе везет тоже. «Везёт» каждому, кто начал двигаться в сторону нового человека, человека озаренного, а двигаться в этом направлении можешь и ты, и я, и ежи, так что бессмысленно сравнивать – кому и в чем «везет» больше. Главное мерило всего – полнота жизни, наслаждение от жизни, и если ты будешь его испытывать и вовсе не занимаясь науками, то значит ты будешь жить именно так и будешь при этом не менее счастлива и полна восторгом существования, чем тот, кто находит дополнительное наслаждение в науках.
— А есть такие? – Поинтересовалась Джейн.
— Такие, которые вообще не занимались бы науками? Ну чтобы прямо-таки «вообще», таких нет, всё-таки это очень интересно, но есть такие, которые уделяют им очень мало времени и, живя исключительно интересной жизнью, вполне удовлетворяют свой интерес к наукам эпизодическим подбором фрагментов, не влезая очень глубоко. Это не значит, что у них не проявлено желание исследовать, открывать – просто это проявляется в других областях.
— Например в каких? – Поинтересовался Магнус.
— Например, путешествия в осознанных сновидениях, — ответила за Фоссу Арчи, обычно больше молчавшая, чем говорившая.
— Например это, — согласилась Фосса. – Но не только.
— Мы ведь тоже доберемся до этого? — С нетерпением в голосе спросил Магнус.
— Возможно, — уклончиво ответила Фосса, переглянувшись с Томасом. – Во всяком случае, мы на это надеемся.
Последний забег оказался очень сложным для всех. Резко похолодало, чего они сразу и не заметили, так как в полшестого утра тут всегда холодно. Тело было натружено, так как предыдущие два дня они ходили наверх без перерыва, и вчерашний рекорд дался Джейн с трудом, так что когда они подошли к чайному домику, начиная от которого каждый уже шел дальше своим темпом, Джейн поняла, что будет трудно – ноги были тяжелые, мышцы спины тоже побаливали, видимо от двухчасовых спусков бегом (оказалось, что почти двухкилометровый по высоте спуск бегом также требует значительных усилий). Тем не менее, это был последний день, и несмотря на то, что все чувствовали усталость, очень хотелось, воспользовавшись акклиматизацией, поставить новый рекорд. Только Берта, подойдя к чайному домику, обнаружила, что предвкушения идти вверх нет, и вернулась назад. Уже на середине подъема сильный ветер стал бить прямо в лицо. Сильный и холодный, так что защитной теплой маски очень не хватало. Приходилось, выпячивая нижнюю губу, теплым дыханием обогревать нос, растирать его постоянно, закрывать лицо ладонями, которые в свою очередь настолько замерзли, что Джейн лишь с большим трудом смогла на ходу записать в блокнот промежуточный результат. Чем выше она поднималась, тем свирепее становился ветер, и необходимо было постоянно контролировать нос, щеки, пальцы рук и обнаженные ляжки, чтобы они не обморозились, но возвращаться не хотелось. Последние полчаса она шла буквально на пределе, но испытывать упорство было приятно. Переодевать вместо шортов имеющиеся в рюкзачке штаны тоже не хотелось – в целом ситуация была под контролем. По своему опыту у Эвереста, Джейн знала, что впоследствии воспоминания о совершенных усилиях станут прекрасным озаренным фактором для упорства, и отчасти из-за этого, а отчасти из-за спортивного интереса она шла наверх изо всех сил. Огибая первый верхний холм, она увидела, как вдалеке внизу по косой полочке хуячит вверх Фосса, которая выходила позже всех, чтобы прийти примерно в одно время со всеми на перевал – все-таки ее скорость просто поразительна! Джейн испытала предвкушение от мысли, что когда-нибудь и она станет таким же монстром.
Ежи пришли на перевал с интервалом в полчаса, и все трое были в довольно тяжелом состоянии, как показалось Джейн. Поймав себя несколько раз на механическом желании позаботиться, она пресекла эти тупо-материнские реакции, отдав себе отчет в том, что в части здравого смысла ей с ними пока что еще соревноваться рано. Всё-таки было очень непросто привыкнуть к тому, что ребенок в шесть-восемь лет обладает заметно более развитым здравым смыслом, чем взрослый человек, и, судя по всему, то, что они сейчас проходили как второклашки, этими ежами пройдено было давно. Единственное, что облегчало восприятие этого странного факта, было то, что, судя по обрывочной информации, время в осознанных сновидениях течет совершенно не так, как в бодрствовании, и за час ОСа можно прожить полноценный месяц. А то, что ежи активно занимаются ОСами, у нее сомнений не было – слишком явной была та близость, которая существовала между ними и Томасом – специалистом по ОСам.
Погода продолжала ухудшаться, пошел снег, и, даже одев на себя всё, что с собой было, и даже на бегу, было очень холодно. Не исключено, подумала Джейн, что многие заболеют после такой прогулки. Фосса спускалась последней, контролируя возвращение группы, и судя по тому, что она не подавала никаких знаков, помощь никому не была нужна. Тем не менее Джейн преодолела спазматическое желание как можно быстрее спуститься вниз, и бежала вровень с ежами. Внизу было теплее, но это уже не чувствовалось, так как все были насквозь промерзшими, и уже спустя пятнадцать минут после спуска джип увозил их в Джомсом, и спустя еще два часа они уже отогревались в горячем мини-бассейне базы под ярким и жарким солнцем.
«Лаборатория Эпигенетики.
Предварительный отчет.
Подробный отчет выложим дня через два, но читать его неспециалистам будет трудно, так как за него взялся Джерри, а как пишет свои отчеты Джерри вы все знаете, так что трудно будет всем, даже нам:) Так что мы — группа энтузиастов Лаборатории, решили дать это предварительное коммюнике в силу особой интересности обнаруженного, за что рассчитываем получить продвижение в очереди на новые помещения – может кто-то и завидует нашему двухэтажному «футбольному полю» (Поль, мы не на тебя намекаем, не подумай!), но уверяем общественность, что нам этого мало, и хотим еще столько же! И еще отселите от нас вирусологов! Они уже тихой сапой захватили секцию Б-16 и прицеливаются на Б-17!
За стиль не взыщите – пишем в спешке, полно дел.
Вчерашнее возвращение группы ежей из недельного забега на Торонг-Ла преподнесло новые сюрпризы. В последний день их сильно прихватило морозом, ветром и снегом на перевале, так что были некоторые затруднения, с которыми ребята справились отлично, тем не менее условия, в которые они попали, оказались для них очень и очень сложными, что и дало нам впервые возможность получить данные о том – как ведет себя их организм в экстремальных условиях. Результаты говорят сами за себя, точнее – не столько говорят, сколько ставят вопросов. Во-первых, в организме всех трех ежей обнаружена в необычно высокой концентрации дипиколиновая кислота (откровенно говоря я сомневаюсь, что в нормальном организме человека она вообще встречается, но сейчас это нее так важно – изучим это позже). Что это означает, ясно любому специалисту-бактериологу (ладно, пусть вирусологи еще поживут с нами, но все равно – потом отселите их, надоели эти их маленькие бестии, под ногами путаются). Ах да, ведь наши читатели в основном не специалисты… Ладно, так и быть – скажем, что это значит. Или нет – сначала еще вот что – как вам известно, при подобных забегах с собой берется сухой паек, и в данном случае у ежей был паек, в который входили вареные яйца, шоколад и кола. Представьте удивление Фоссы и других ребят, которые были с ней и наблюдали, как ежы (через «ы» теперь это кажется более уместным), достав яйца, выкинули их содержимое, но зато как волки сжевали скорлупу вплоть до последнего атома кальция! Им нужен был кальций! А еще их чуть не вырвало только от мысли о шоколаде, и колу они не то что пить, а видеть не могли – пили только минеральную воду. А теперь сопоставьте это: дипиколиновая кислота, это раз, обостренная потребность в кальции, это два, и отвращение к сладкому, это три. Ну как, дошло? Ладно, не будем мучить аудиторию, напомним кое что из бактериологии.
Некоторые бактерии, а именно – палочковидные грамположительные, обладают уникальной способностью образовывать споры. Для крутых неспециалистов напомним, что «споры» в биологии – это не «плодотворные дискуссии», равно как и не «бесплодные перебранки». Точнее было бы говорить даже не «споры», а «эндоспоры» — они обладают удивительной термоустойчивостью. Особые – терморезистентные эндоспоры — можно хоть несколько часов кипятить, а они потом все равно прорастут. Так вот, образование спор сопровождается распадом некоторых белков, в результате чего образуется… именно дипиколиновая кислота, в ходе синтеза которой происходит активное поглощение ионов… кальция! А еще бактериологам известно – что может подавлять спорообразование – глюкоза!
Теперь, имея на руках все факты, только идиот не понял бы – попав в экстремальные условия, организм ежей приступил… к спорообразованию! Вообще, спорообразование – один из сложнейших механизмов, который включает в себя неравное деление клетки, и прочее и прочее. Бактерии начинают заниматься этим, когда попадают в крайне экстремальные условия, грозящие им гибелью.
Имея на руках такие красноречивые факты, оставалось лишь сесть на микроскоп и обнаружить споры как таковые, и мы это сделали! Вообще их обнаружить непросто, но мы их выявили по их высокому показателю преломления, ведь в спорах высокая концентрация белка. Поскольку нас одолевали естественные сомнения, мы прокипятили имеющийся препарат карболовым раствором фуксина, так что споры (если они есть на самом деле) прочно связали бы краситель, и при последующей обработке этанолом не обесцветились бы… ну это уже детали, в общем все так и вышло – споры были найдены, и я видела их своими собственными красивыми глазками. Механизм образования, естественно, пока неясен, и нам придется еще поработать, но мы настроены оптимистично, так как жизнь впереди длинная, и подросшие ежи еще не раз, видимо, окажутся в тяжелых для выживания условиях, что мы им советуем делать с осторожностью – наука наукой, но главное – удовольствие от жизни. Подчеркиваем – «жизни»!
Там в общем, в некоторых клетках, образуются две плазматические мембраны, и каждая из них участвует в синтезе стенки споры, стенки очень и очень прочной, и содержащей очень мало воды, что и дает спорам такую высокую сопротивляемость высоким температурам и прочим экстремальным условиям, в том числе и низким температурам, и химическим веществам и даже излучению. Процент воды в споре ежа мы пока определили равным шести-семи, то есть намного меньше, чем в шерсти. Оболочка споры содержит белки, богатые цистеином и напоминающие кератин… ладно, избавим вас от деталей.
Еще вот что. По данным широкоизвестных экспериментов, в сухой почве каждые пятьдесят лет около девяноста процентов спор бактерий теряют свою жизнеспособность. А десять процентов – остается. Еще через пятьдесят лет из этих десяти процентов останется в свою очередь десять процентов жизнеспособных, то есть один процент изначального количества, и так далее. Это означает, принимая во внимание их количество, что в сухой почве и через несколько тысяч лет еще останутся жизнеспособные споры. А Беккерель еще в двадцатом веке рассчитал, что некоторые микроорганизмы при температуре, близкой к абсолютному нулю, могут оставаться жизнеспособными на протяжении миллионов лет, так что даже при космической катастрофе генный материал будет жить миллионы лет или больше, если успеют образоваться споры. Так что если в нашу планету врежется, скажем, метеорит или другая планета, и если смерть ежей наступит не немедленно, а хотя бы на протяжении нескольких часов они будут цепляться за жизнь, тогда в их организме произойдет фантастический, немыслимый для животного процесс: их ДНК, по крайней мере в некоторых клетках, будет окружено прочнейшим корпусом, и даже если наша планета разлетится вдребезги, споры с их ДНК – ДНК человека озаренного, будут носиться по космосу миллионы лет. Понадобится это кому-то или нет… надеемся, что этот вопрос нам не придется выяснять в реальных условиях… Но сам по себе факт офигенно интересный! Ежи нам, видимо, еще долго будут подкидывать материал.
Ну ладно, вы удивляйтесь, а пока вот вам новость номер два. Судя по всему, те же экстремальные условия, которые приводят к спорообразованию у ежей (блин, надо будет еще привыкнуть употреблять термин «спорообразование» применительно к людям), приводят и еще к каким-то изменениям, но только ли эти экстремальные условия являются причиной – это вопрос. И еще: «после этого» не значит «вследствие этого», напоминает нам с Мартой пробегающий мимо Джерри. Да, он прав – надо учитывать, что ежи в течение всей недели работали с Томасом в «погружениях», как они это называют, которые и сами по себе еще совсем не изучены, и их влияние на развитие тела не изучено также. Мы тоже хотим учиться «погружаться», Томас, не будь занудой, уделяй и нам побольше времени. Это сейчас мы повернуты на генетике, но ничто нам не мешает стать и «дайверами» заодно, вы ведь такой термин используете для ваших опытов?
Чтобы неспециалисты смогли оценить новость номер два, напомним, что живые организмы почти на девяносто девять процентов состоят из четырех химических элементов: водорода, кислорода, углерода и азота. Многие биомолекулы содержат также атомы серы и фосфора. Перечисленные макроэлементы входят в состав всех живых организмов. В общем, эта шестерка – основа жизни в нашем ее понимании. Ну это знают все, даже Томас. Есть, однако, и менее распространенная в среде дилетантов информация: химические элементы, относящиеся ко второй важной в биологическом отношении группе и в сумме составляющие примерно процент массы человека, присутствуют, за немногими исключениями, в виде ионов. Эта группа включает щелочные металлы натрий и калий, щелочноземельные металлы магний и кальций. Галоген хлор также всегда присутствует в клетках в форме аниона. Ну и еще другие жизненно важные химические элементы присутствуют в таких маленьких количествах, что их называют «следовыми элементами». Это железо, цинк, медь, кобальт и марганец. К жизненно важным микроэлементам относятся также некоторые неметаллы, такие, как йод и селен. И всё. Ну а у ежей – но не всех, а только трех, которые вернулись к нам с перевала, это не всё. У них обнаружены два дополнительных элемента – рубидий и цезий, причем это не означает, что они съели что-то нехорошее. Рубидий, к примеру, обнаружен в транспортных РНК, а цезий – в лизосомах. Что они там делают, и откуда они берутся – одному богу известно. Джерри, во всяком случае, это пока неизвестно.
Ладно, читайте подробный отчет через два дня, или через двадцать два – смотря сколько будет работы. А вообще не читайте, всё равно ничего не поймете, если вы не из нашей микробиологической епархии. Приходите на семинары по генетике, пока Марта не охладела к преподаванию, генетика – это клёво!
И немного отсебятины. Так ли уж удивительно, что темпы эволюции ежей столь чудовищно велики? Мне так не кажется. Ну не надо забывать, что ускорение эволюции – не новость для нас. Я имею в виду, что ускорение эволюции мы видим не только в человеке. Например, пятьдесят миллионов лет назад жило такое классное животное, эогиппус. Первая лошадь, если так можно сказать. Размером она была с овчарку, а мозга было совсем мало – отношение массы мозга к массе тела у нее было в два раза меньше, чем у современных ей других млекопитающих. А потом лошади резко «взялись за ум», и как абсолютные, так и относительные размеры мозга у нее резко выросли, при этом развивалась новая кора и особенно – лобные доли – в точности, как у человека. И человек развивался сначала очень медленно, а потом – все быстрее и быстрее. Ведь что, например, означает тот факт, что деторождение только у человека связано с болью? Да то, что человек попросту еще не приспособился к резкому увеличению головы новорожденных – это произошло совсем недавно по эволюционным меркам.
(Не спрашивайте меня – как произойдет приспособление девушек к новым обстоятельствам – если письки станут не такими узкими, то повлечет ли это за собой увеличение размеров члена, чтобы не терялось удовольствие, которое мы чувствуем, когда член плотно заполняет нас изнутри? Это было бы нежелательно, так как трахаться в попку будет сложнее – в общем, перед этой загадкой эволюции я теряюсь).
Череп современного человека примерно вдвое больше, чем у «человека умелого» (homo habilis), появившегося около трех миллионов лет назад – совсем недавно, если учесть, что первое, отдаленно похожее на человека существо стало бегать по планете еще пятьдесят миллионов лет назад. Именно развитие неокортекса привело к резкому росту размеров головы.
Ну и неполное зарастание черепа у новорожденных – так называемый «родничок», тоже, видимо, следствие того, что человек еще не успел приспособиться к увеличившемуся размеру мозга. Так что эволюция идет быстро, и чем дальше, тем быстрее, и ничего удивительного, что получив в свои руки такой мощный инструмент эволюции, как озаренные восприятия и связанные с ними прочие явления, такие как «радостные желания», «намерение», «осознанные сновидения», «физические трансформации» и прочее и прочее, природа еще более ускорила свой ход. Ну, тут мне надо уступить слово специалистам по эволюции, приду к вам на занятия, имейте в виду. А пока – всё.
Ответственный за выпуск: Энн Локвуд»