Вопрос о том, насколько человек сам ответственен за свои восприятия, насколько вообще имеет смысл слово «ответственность», является сложным для тех, кто не имеет достаточного опыта в различении своих восприятий. И все же он разрешается довольно легко (по крайней мере до степени той ясности, которая позволяет разрабатывать и успешно практиковать медицину восприятий).
Когда человек начинает различать свои восприятия, он начинает задаваться вопросами типа «что я сейчас испытываю». Поначалу различение дается очень непросто, и порой кажется, что это безнадежная задача. Все испытываемое человеком кажется ему неразличимо слипшимся комком. К этому добавляется отсутствие адекватного языка, в котором намешано слишком много расплывчатых понятий, таких как «чувства», «эмоции», «переживания», «ощущения», я уж не говорю о бесчисленных, привнесенных из лже-психологий разных «эго», «душа», и о прочей религиозной макулатуре. Язык, которым пользуется человек, вносит огромный вклад в существующую неразбериху. Человек уверен, что слова, которые есть в языке, имеют смысл! И это ужасное заблуждение. Это все равно, как если бы человек полагал, что всё, что ему попадается на дороге, является едой. Безусловно, всеми словами можно с успехом пользоваться для общения, но это не значит, что все они годятся для «интеллектуальной еды», для рассуждения, для достижения ясности. Я считаю своим огромным вкладом в развитие человечества то, что я сделал очень простую вещь – я различил восприятия и дал им конкретные обозначения. Вместо того, чтобы задаваться безнадежным вопросом типа «как же нам понять – что такое «душа»», я иду снизу вверх – я выделяю определенную совокупность восприятий и даю ей конкретное обозначение. Просто поразительно – почему за тысячи лет существования человеческой культуры это так никогда и не было сделано, ведь нет ничего проще, естественнее – взять какой-то объект и как-то его назвать.
По мере того, как различение своих восприятий продвигается, а также в процессе развития нового языка – языка, оперирующего терминами, которые обозначают совершенно определенные восприятия и их совокупности, возникает и усиливается некоторая тревожность, обеспокоенность, связанная с тем, что слово «я», являющееся, безусловно, основным фундаментом человеческой личности, человеческого общества, любого вообще «человеческого», словно подвисает в воздухе.
Мы можем без особого труда отказаться от явных слов-паразитов, таких как «бог». После того, как появилась книга Докинза «Бог как иллюзия» — своего рода венец антирелигиозной литературы, дни религиозности, на мой взгляд, вообще стали сочтены. Нет, я разумеется не тешу себя иллюзией того, что религиозные люди будут читать эту или схожие книги, что они будут задумываться об этом – стряхивание с себя религиозного дурмана было, есть и будет процессом редким, не оказывающим влияния на массовое самооболванивание. Но я учитываю то, что мир в целом движется в сторону трезвости – сравни, например, то, как жили и думали люди в своей массе всего лишь сто лет назад – разница настолько огромна, что даже не поддается словесному описанию. И на данный момент общество движется всё в том же направлении — расширяется образование, развиваются науки, бизнес, люди становятся более самостоятельными, появился и охватил весь мир интернет – все эти и многие другие процессы несомненно играют на руку распространению цивилизованности и восстают против дремучего невежества. И нарождающиеся новые поколения людей будут всё более и более защищены от навязчивой тупости, ханжества, догматизма – в них будет в меньшей степени внедряться всё это изначально, и будет труднее удерживать их в отупении.
Со словом «я» всё намного сложнее. Оно является смыслообразующим в жизни, в речи, в мыслях человека вообще.
Рассмотрим простую ситуацию – человек испытал ненависть и проявил агрессию, ударил кого-то и убил (например, ревнивый муж застал свою жену с другим). Согласно имеющимся представлениям об «ответственности» он ответственен за свои действия, и суд приговаривает его к тюремному заключению. И в то же самое время (!) суд занимает совершенно противоположную позицию, находя в ревности «смягчающее обстоятельство»! Его жена, допустим, намеренно притащила любовника к себе в постель в то время, когда муж должен был прийти, она откровенно надсмехалась над ним и унижала его при любовнике. Поэтому суд приходит к выводу, что муж находился… в состоянии «аффекта»! И стало быть заслуживает снисхождения. В одно и то же время, один и тот же судья считает человека ответственным за свои действия (агрессор) и не отвечающим за них (жертва). В этом случае судья руководствуется попросту сложившейся привычкой, зафиксированной в написанном кодексе. Ничего удивительно нет в том, что в другой стране, скажем, в Саудовской Аравии, суд примет совершенно другое решение – жена будет казнена жесточайшим образом, поскольку изменила, а муж будет оправдан. Просто у них там – другие привычки, по другому зафиксированы уверенности.
Я не ханжа и не считаю, что на основании вышеописанного примера мы теперь должны сказать, что наша юриспруденция – это фикция. Ничего подобного. Может ли суд полностью отказаться от понятия «ответственность»? Нет. В противном случае наступит хаос невероятного масштаба. Представь себе – человек убивает соседа и насилует его жену, а на суде сообщает – «а кого, собственно, вы собрались судить? Меня? Ну так никакого такого восприятия «я» не существует, вы разве не знали? Ну почитайте «Селекцию» Бодха… и соответственно никакой ответственности и быть не может – просто так сложились обстоятельства, что в этом месте желание убить и изнасиловать перевесило нежелание это делать – это чистая механика, как можно за это убивать мое тело, которое вообще не имеет отношения к желаниям, проявляющимся в этом месте и управляющим этим телом??»
Признание существования некоего «я», которое «ответственно» за совершаемые человеком поступки, является, несмотря на свою абсурдность, достаточно действенным средством сохранения социальной стабильности, поскольку сильно влияет на расстановку сил в желаниях, проявляющихся в человеке. И до тех пор, пока для сохранения общественного порядка не предложено, не испытано и не доказано что-либо более эффективное, чем понятие «ответственности», мы не можем отказаться от него, не становясь тем самым идиотами, пилящими сук, на котором сидим. И неважно – намеренно так было кем-то когда-то сделано, или сложилось стихийно, имеет значение сейчас другое – эта уверенность в существование «ответственного я» на данный момент необходима для выживания нашего общества.
Но мы сейчас находимся не в юридическом пространстве – мы обсуждаем медицину восприятий, поэтому, признавая необходимость иллюзии существования «я» для юриспруденции и сохранения порядка, мы не можем не признать, что всё же это не более, чем иллюзия. Если мы хотим найти способ, с помощью которого человек сам или с помощью врача сможет так изменять свои восприятия (даже тут я вынужден говорить «свои» — меня заставляет это делать сам язык, на котором я говорю, сами законы его синтаксиса), нам необходимо отмести в сторону иллюзии и смотреть на реальность, какой она является.
Возвращаясь к различению восприятий, нам приходится отдать себе отчет в том, что никакого такого «я» нет – нет ни малейших следов чего-то такого среди того, что мы различаем в восприятиях. Есть ощущения. Несомненно. Вот оно. Я ущипнул себя за руку – вот именно такие восприятия как то, что возникает когда трогаешь руку, видишь картину, слышишь звук, чувствуешь вкус и т.д. – всё это мы объединяем понятием «ощущения физического тела», или, проще говоря, «ощущениями». Есть эмоции. Вот я могу сейчас испытать эмоцию – представил что-то эмоционально значимое для себя – испытал эмоцию. Вот мысль. Вот желание. Вот озаренное восприятие – его испытать сложнее, чем предыдущие, но не настолько, чтобы не суметь сделать это пару раз прямо сейчас – не так-то сложно испытать предвкушение секса с красивой девочкой, чувство красоты от закатного неба с подсвеченными солнцем облаками, симпатию к клёвой собаке и т.д. Происходит различение всех этих восприятий, и таким образом я различаю и само различение – вот сейчас я различил ощущения, сейчас – эмоции. Нет необходимости вдаваться в тонкости того – как именно различение различает само себя – бог с ним. Важно, что мы твердо знаем, что различение есть, мы непрерывно им пользуемся, отличая кошку от компьютера. Ну а где тут «я»?
Не так уж много опыта в различении требуется, чтобы понять, что «я» — это всего лишь слово, выполняющую функцию ярлыка который вешается на восприятия. Когда возникает желание поесть, этим словом начинает обозначаться это желание, и человек произносит вслух или проговаривает про себя мысль «я хочу». Когда есть эмоция, она тоже снабжается ярлыком «я», и говорят «я испытываю то-то». Тут и начинаются так называемые «внутренние конфликты» — есть желание уйти и есть мысль «уходить – нехорошо». Это произносится как «я хочу» и «я не могу», а то и так: «я с одной стороны хочу, а с другой стороны – не хочу», и это верно, так как догма «нехорошо сейчас уйти» приводит к возникновению желания не уходить.
Как бы сильно упростилась жизнь человека, если бы он не имел ложной уверенности (это еще называют «верой») в том, что существует бог, который подглядывает за ним, осуждает, мстит и наказывает? Такой человек мог бы реализовывать свои желания хотя бы наедине с собой – он мог бы поиграть в запрещенную его родителями игру, он мог бы подрачить или потрахаться, не испытывая чувства стыда. И так же сильно облегчил бы человек свою жизнь, если бы пришел ну хотя бы к рассудочной ясности в том, что никакого такого набора восприятий под названием «я» не существует. Что слово «я» попросту обозначает те восприятия, что проявлены именно сейчас. В таком случае ему было бы совсем недалеко от конструктивного отношения к возникающим проблемам с психическими болезнями. Есть желание уйти и есть желание остаться. Все очень просто. Как если бы один человек давил на дверь в одном направлении, а другой – в другом. Нет места эзотерике, морали. Возникает желание разобраться в этой ситуации, в том – по какой причине возникает такое неприятное состояние противостоящих желаний. И это желание разобраться – еще одно восприятие. Возникает желание рассмотреть оба начальных желания, сравнить их – это еще одно восприятие. Возникает рассуждение о том (и это – еще одно восприятие), что желание уйти сопровождается облегчением, довольством или даже радостью и предвкушением – для этого желание уйти переживается изолированно, то есть на короткий период времени противоборствующее желание попросту устраняется – сейчас не важно – каким образом, мы как-то умеем это делать и делаем это. Затем возникает другая ясность, что желание остаться сопровождается крайне неприятными эмоциями, снижением интереса к жизни, усталостью. Возникает мысль «я хочу быть счастливым, хочу получать удовольствие от жизни» — новый игрок на сцене. Возникает желание – устранить совсем это механическое желание не уходить (механическим желанием называется такое, которое, в отличие от радостного, сопровождается не предвкушением и ростом удовольствия от жизни, ростом насыщенности жизни, а резким ухудшением состояния. Механические желания обусловлены догмами типа «надо», «нельзя» и другими, в то время как радостное желание вызвано к жизни неизвестными проявляющимися в нас силами, и поэтому оно является естественным, сопровождается радостью, предвкушением, энтузиазмом, ростом насыщенности жизни).
И вот когда вся эта картина предстает в виде довольно простого (хоть и насыщенного участниками и взаимными связями) взаимодействия восприятий, становится жить так же легко и свободно, как и без догмы о параноике-надзирателе-карателе боге.
И теперь нам остается заметить, что у всякого омрачения есть причина, в то время как далеко не у всякого озаренного восприятия она есть. Омрачением я называю любое восприятие или их совокупность, в результате проявления которых я начинаю чувствовать себя так, что называю это «мне стало плохо», «жизнь стала серой и неинтересной», «насыщенность жизни резко упала» и т.д. Возникла мысль «нельзя трахаться с двумя девушками в одно и то же время», и возникло механическое желание – уйти от новой подружки и не трахаться. У этого механического желания есть причина – догма морального свойства. То, что во мне проявилась такая догма, имеет свою причину – меня приучили к ней вполне определенными действиями – запугиваниями, внушениями, угрозами, а то и физическим насилием и прочими мерами. Озаренное восприятие может имеет своей причиной «озаренный фактор» (например – увидел собаку – испытал чувство игривости), а может возникать совершенно спонтанно.
И вот теперь мы видим, что каждое омрачение имеет свою причину. Человеку внушили догму о верности. Его приучили реагировать ненавистью на ситуацию, когда девушка, с которой он живет, занимается сексом с другим. Его внушили слепую уверенность в том, что эта ненависть «справедлива» — слово непонятное, но оно увязано прочной семантической связью с другими словами и выражениями, включая и такое, например, как «я имею право им отомстить». А уж что такое «отомстить» мы знаем хорошо – сделать что-то крайне неприятное для того человека.
Так и получается, что догмы и появляющиеся как их следствие механические желания управляют всей совокупностью восприятий, управляют всем человеком.
Парень издевается над девушкой – бьет ее, унижает, делает из нее раба. Девушка позволяет ему издеваться над собой. У всего этого есть причины. И если мы зададимся вопросом – «ну почему она позволяет ему…», то первым делом теперь мы должны спросить себя – «она» — это, собственно, что за зверь такой?? У нее есть страх, что он ее бросит, этот страх вызван слепой уверенностью в том, что она некрасивая и больше никому не нужна, эта слепая уверенность была внушена в нее мерзавцем-отцом и т.д. По этой лесенке причин и следствий можно спуститься до самого начала, а потом… а потом пойти и еще дальше вниз, поскольку и «мерзавец-отец» тоже является, в свою очередь, следствием некоторых вполне определенных причин, не важно – известны они нам или нет, но мы точно знаем, что они есть. Ну и где тут «она»?? Где тут «он»??
Хочу еще раз подчеркнуть, что если, опираясь на эти рассуждения, мы захотим отменить понятие «ответственности», то получим в итоге хаос – ну или, во всяком случае, мы предполагаем, что наступит хаос, и предположение это кажется настолько хорошо обоснованным, что вряд ли кто-то захочет на себе поставить такой эксперимент – сообщить неким посторонним людям, что никакие их действия ты не будешь рассматривать как то, за что они должны отвечать. Я, во всяком случае, такой эксперимент проводить бы не стал, поскольку у меня есть вполне конкретные желания, реализация которых стала бы попросту невозможной.
Мы говорим о том, что нет «я» и «она», оставаясь на почве науки, а не построения цивилизации. Например, взрыв ядерной бомбы в Сингапуре был бы, несомненно, чудовищным событием, что никаким образом не отменяет того, что инженеры могут сесть и начать решать задачу о том – сколько необходимо ядерного материала, чтобы снести Сингапур с лица земли. Здесь тоже наука не имеет никакого отношения к социальным вопросам, к вопросам наших ценностей, желаний, морали.
И возвращаясь к медицине восприятий, нам остается развести руками и признать – «ответственности» не существует в том смысле, что нет того «я», которое и может быть ответственным. Некому выбирать – существует только конкуренция желаний, каждое из которых обусловлено чем-то своим, имеет определенную силу, увязано так или иначе с другими восприятиями. Конкуренция обусловленных желаний, причем то, что их обуславливает, обусловлено в свою очередь, и так до бесконечности (исключение составляют только радостные желания, которые могут появляться спонтанно и без причин). Само понятие «выбор» обозначает на самом деле вполне понятный процесс – сначала есть мысль «хочу выбрать», потом сравнивается сила имеющихся желаний, потом желания эти так или иначе усиливаются или ослабевают или модифицируются в зависимости от того – какие еще восприятия всколыхнутся в связи с их проявлением, и в итоге – в конечном счете – все определится конкуренцией желаний. Если рассуждения о возможном наказании, если страх бога, если моральные уверенности и прочие восприятия привели в итоге к тому, что желание не красть имеет интенсивность, равную 8, и в то же время желание украсть, поддерживаемое желание обладать, желанием производить впечатление, желанием получать впечатления, злостью, желанием навредить и т.д. и т.п., в итоге получает интенсивность 5, то в итоге и реализуется то желание, что сильнее. И этот совершенно простой, хотя и запутанный процесс мы и называем «выбором», додумывая одновременно некоего «я», которое каким-то там таинственным образом делает это нечто в высшей степени странное, что мы называем «выбор». И поскольку ни «я», ни «выбора, осуществляемого мною» не существует, но при этом отказаться от этих иллюзий крайне сложно (особенно учитывая то, что почти никто никогда и не задумывается над этим), то в итоге мы и имеем ситуацию, когда люди имеют ужасную кашу в голове, а не четкую картину своих восприятий. Их различение отравлено и сломано огромным количеством фантомов типа «я», «бог», «плохо», «дух», «карма» и т.д.
Завершая этот параграф, мне остается сказать то, что, как я думаю, уже и так становится ясным. Для медицины восприятий не существует правых и виноватых. Не существует субъекта в каком-то ином смысле, нежели «набор конкретных восприятий». Есть наборы восприятий, причем те, которые и приводят к возникновению состояния «несчастья», которые я и называю «омраченными», являются полностью, на все 100% жестко обусловленными. Не существует правых и виноватых для медицины восприятий. Не существует подлецов – существуют только механизмы, которые приводят к тому, что данный человек ведет себя так, что мы называем его «подлецом». Таким образом в рамках медицины восприятий совершенно бессмысленно какое-то либо осуждение людей, испытывающих омраченные восприятия. Они все – больные. Каждый из тех, кто туп, агрессивен, жесток – попросту тяжело болен, даже если сам он так не считает.
Разновидностей болезней в обычном, физиологическом понимании этого слова – бесчисленное множество, и чем дальше развивается человечество и медицина, тем, как кажется, и болезней становится всё больше и больше. Специализация врачей достигла высочайшей степени, и она только будет углубляться все дальше и дальше. Дико сейчас представлять, что когда-то были просто «врачи». Потом появились ортопеды и офтальмологи. Потом появились специалисты по коленным суставам и по тазобедренным. Потом появились специалисты по коленным менискам и коленным сухожилиям, и процессу этого дробления специализаций нет конца.
Совершенно аналогично обстоит дело и с болезнями восприятий. Их бесчисленное количество, но никто даже и не пытался еще их систематизировать, и врач – медик восприятий, сейчас находится в ситуации, в которой находились врачи в 17-м столетии, когда ученые только приступили к исследованию тела, стали делать первые шаги.
Тупость – то есть состояние, когда человек не может и не хочет различать свои восприятия – это болезнь восприятий. Ревность – это болезнь. Чувство собственной ущербности (чсу) – это болезнь. Чувство собственной важности (чсв) – это болезнь. Разрыв между рассудочной ясностью и уверенностью – это болезнь (например в результате анализа проявлений человека ты можешь прийти к выводу, что этот человек – ненавидящий урод, и в то же самое время в тебе будет существовать и определять твои поступки механическая, слепая уверенность в том, что это приятный и добрый человек). Как обычные заболевания тела возникают пачками и перетекают одно в другое, так же дело обстоит и с болезнями восприятий. ЧСВ всегда вызывает ЧСУ – зависит от ситуации. Ненависть всегда вызывает отсутствие интереса к жизни. Более того – совершенно очевидно (и я не буду даже пытаться это обосновывать тут в силу того, что сейчас это уже совершенно очевидно), что обычные заболевания и заболевания восприятий теснейшим образом связаны, причем вторые влекут за собой первые, а не наоборот. И более того – не исключено, что ВООБЩЕ все, ну или почти все заболевания человека вызваны именно тем, что он поражен болезнью восприятий. ЧСУ с высокой вероятностью приведет к раку. Подавленная ненависть – к язве. Скука – к падению иммунитета и множеству разных заболеваний. Открытая агрессия – к инфаркту и т.д.
Для медицины восприятий абсолютно каждый несчастный человек – больной. Есть больные, страдающие ненавистью, и есть больные, страдающие жалостью к себе. И в поисках средств излечения и самоизлечения ученый должен провести огромную работу. Это огромный, долгий путь – не менее огромный, чем тот, что прошла обычная медицина. И я сейчас чувствую себя очень странно – так, наверное, чувствовал бы себя современный врач, заброшенный машиной времени в 17-й век, когда медицина не сделала еще практически ни одного шага, когда даже само исследование анатомии человека вызывало ненависть и опасность для жизни. Сейчас – та же ситуация. Исследование «анатомии» восприятий воспринимается с ненавистью и агрессией. Сколько раз я получал на свою почту письма с ненавистью и угрозами расправы от родителей и всяких жен и мужей – только потому, что их родственник, увлекшись «Селекцией», стал немного понимать действующие в нем и в окружающих его людях механизмы. Люди воспринимают это как угрозу, как агрессию, направленную против них. Я объясняю человеку и показываю это на неоспоримых примерах, что то или иное его болезненное психическое состояние имеет своей причиной слепой пиетет перед отцом, тупое принятие на веру слов матери, поддерживание чудовищных дорисовок в отношении своей жены и т.п. И это воспринимается как угроза. Меня даже обвиняют в противодействии семье, в деструктивной деятельности – в точности так же, как средневекового анатома, делающего вскрытие трупа ради изучения болезни, приведшей к смерти человека, обвиняли в богохульстве и попрании всего святого.
Мы – в самом начале пути. Человек – это «животное, пользующееся только светлыми промежутками здоровья на фоне непрерывной болезни». Это определение совершенно точно, но только к физическим заболеваниям необходимо еще добавить и непрерывное состояние психической болезни, которой поражен каждый человек без исключения и, увы, без промежутков.
(Приложение. Одно из определений научного метода, помнить о котором необходимо тем, кто занимается Селекцией восприятий:
«Научный метод включает в себя способы исследования феноменов, систематизацию, корректировку новых и полученных ранее знаний. Умозаключения и выводы делаются с помощью правил и принципов рассуждения на основе эмпирических (наблюдаемых и измеряемых) данных об объекте. Базой получения данных являются наблюдения и эксперименты. Для объяснения наблюдаемых фактов выдвигаются гипотезы и строятся теории, на основании которых формулируются выводы и предположения. Полученные прогнозы проверяются экспериментом или сбором новых фактов.
Важной стороной научного метода, его неотъемлемой частью для любой науки, является требование объективности, исключающее субъективное толкование результатов. Не должны приниматься на веру какие-либо утверждения, даже если они исходят от авторитетных учёных. Для обеспечения независимой проверки проводится документирование наблюдений, обеспечивается доступность для других учёных всех исходных данных, методик и результатов исследований. Это позволяет не только получить дополнительное подтверждение путём воспроизведения экспериментов, но и критически оценить степень адекватности (валидности) экспериментов и результатов по отношению к проверяемой теории.»)