Русский изменить

Ошибка: нет перевода

×

Синдромы слепых уверенностей

Main page / Медицина восприятий / Синдромы слепых уверенностей

Содержание

    Феноменальная устойчивость слепых уверенностей, которых не могут поколебать никакие выводы, никакие ясности, не является специфической проблемой того или иного человека, а имеет место для ВСЯКОГО человека, независимо от того – насколько сильно развит его интеллект. Распространена слепая уверенность в том, что интеллектуально развитый человек менее туп и догматичен, чем человек с менее развитым интеллектом. Это, к сожалению, далеко не так. На том этапе, когда интеллект человека только начинает развиваться, его догматичность и идущая следом тупость становится даже БОЛЬШЕ, чем у невежественного человека. Невежда зачастую понимает, что ничего не знает, а тот, кто прочел сотню книг, начинает чувствовать себя человеком знающим. Необходимо получить опыт чтения книг, содержащих разные точки зрения, необходимо иметь опыт многократного уточнения, изменения своих точек зрения, необходимо научиться без враждебности и страха знакомиться со взглядами, противоречащими твоим, чтобы перестать быть тупым.

    … Слепая уверенность в том или ином мнении о человеке.

    Исследование слепых уверенностей, попытки изменить их усложнены целым рядом синдромов. Говоря далее, я для простоты буду иногда брать примеры слепых уверенностей девушки в отношении своего парня, хотя это применимо к любым другим ситуациям – просто как-то неудобно писать в терминах «один человек испытывает к другому человеку…»

    *) существует предыстория, в которой человек проявлял агрессию против тех, кто не разделяет его убеждения, и в которой человек проявлял позитивное отношение к тем, кто его разделяет. Признать то, что убеждение было ошибочным, значит оказаться в ситуации, когда возникает и стыд перед теми, к кому проявлял агрессию, и страх агрессии или осмеяния со стороны бывших единомышленников. Это – «синдром предыстории отношений».

    *) нередко бывает так, что люди не принимают в свою компанию тех, кто когда-то был в противоположном лагере. Это может быть и в силу устоявшегося негативного отношения к бывшему противнику, и с целью удержания людей в своем лагере от перехода к противникам. Поэтому человек испытывает страх социальной изоляции – если он поменяет свое убеждение, его и здесь отвергнут и там не примут. Это «синдром социальной изоляции».

    *) признание своей ошибки уязвляет чувство собственной значимости. Это «синдром уязвленного ЧСВ».

    *) когда человек начинает понимать, что логика рассуждений неотвратимо в ближайшее время приведет его к опровержению его уверенности, тогда его рассудок блокируется, и он отказывается признавать самые очевидные вещи. Более того – он легко и неожиданно отказывается признать то, с чем легко согласился минуту назад, когда еще не понимал – куда идет логика рассуждений. Это «синдром отказа от логики».

    *) человек может испытывать страх того, что вслед за сменой уверенности ему придется менять свою жизнь. Он начинает представлять себе – как это всё будет ужасно и болезненно, и в итоге его желание продолжать разбор может сойти на нет. Это «синдром страха вынужденных изменений». При этом человек не отдает себе отчета в том, что нет никаких таких обязательных изменений, и если ему и захочется вслед за полученной ясностью изменить свою жизнь, то это будет радостным желанием, а не «вынужденной мерой».

    *) есть родственники или друзья, которых эта тема касается лично, и которые могут оказать значительное давление на человека, если узнают, что он изменил свою точку зрения. Можно стать объектом агрессии со стороны этих людей. Это «синдром страха агрессии «близких людей»». Человек обычно не задается вопросом – а какие же они «близкие» люди, если так будут реагировать?

    *) рассматриваемая ложная уверенность может лежать в основании другой – весьма значительной уверенности, и разрушение первой грозит разрушением и второй. От этого тоже возникает страх. Это «синдром потери опоры».

    *) из желания дружественности, а также из желания произвести на тебя впечатление человек может легко со всем соглашаться, после чего он так же легко вернется к своим прежним слепым уверенностям, как будто никакого разбора и не было. И так оно и есть – для него не было никаких разборов, так как им не проводилась интеллектуальная работа, он не подвергал ничто сомнению – он просто соглашался для поддержания отношений или от полного безразличия.

    *) разрыв между достигнутой всё же ясностью и уверенностью – исключительно распространенное заболевание восприятий. Эта проблема  — зачастую поистине непрошибаемая стена, поскольку люди слишком часто рады обманываться, и сообщают об изменении уверенности тогда, когда на самом деле этого не произошло.

    Логически человеку всё ясно, он сам легко пройдет по всей цепочке рассуждений, сам может кого угодно привести к правильным выводам, но прежняя, привычная позиция уверенности остается неизменной. Человек чувствует себя словно раздвоившимся – с одной стороны полная ясность в чём-то, и в то же время он различает, что уверенность осталась прежней. Это «синдром разрыва между ясностью и уверенностью».

    Приведу тут примеры из моего опыта.

    Девушка (пусть она будет Маша) уверена в том, что парень, в которого она влюблена, нежный. Я начинаю ее расспрашивать:

    Я: когда вы ласкаетесь, он целует твое лицо?

    М: нет

    Я: когда вы трахаетесь, он смотрит тебе в лицо?

    М: нет

    Я: как он тебя ласкает?

    М: сжимает мне предплечья, гладит по спине, сжимает бедра, целует в шею.

    Я: это всё??

    М: да, это всё.

    Я: и ты считаешь, что это проявления нежного человека?

    М: нет, конечно нет. Мне очевидно, что нежный человек не стал бы так себя проявлять, он бы не ограничился на протяжении нескольких месяцев одним вот этим.

    Я: но ты уверена, тем не менее, что он нежный?

    М: да…

    Я: прочти еще раз его проявления

    (Маша читает)

    Я: ну что?

    М: когда я читаю, у меня есть ясность в том, что нежный человек не стал бы так себя проявлять, но когда я прекращаю читать, я всё равно уверена, что он нежный.

    Я: читай это вслух десять, двадцать раз

    Маша читает, и на десятый раз говорит:

    М: у меня нет уверенности, что это написано о нём.

    (Примечание: тут мы сталкиваемся с определенным синдромом – зафиксированные ранее факты, противоречащие имеющейся слепой уверенности, перестают казаться фактами, уверенность в них ослабевает или даже исчезает совсем. Этот синдром я назвал «синдромом выключения фактов».

    Я: как?? Ты сама это написала, так ты ошибалась?

    М: нет, я не ошибалась, но сейчас чем дальше я читаю эти записи, тем меньше уверена, что это всё о нем.

    Я: ну посмотри – вот ведь ты пишешь…

    М: (перебивая меня) вообще-то я не уверена, что это я писала…

    (Снова синдром выключения фактов)

    Я: ???? Посмотри – это твой почерк?

    М: мой, я знаю, что это мой почерк и я понимаю, что это я писала, и всё же я уже не уверена, что это писала я…

    Я: хорошо, давай зайдем с другой стороны. Значит, он нежный, то есть он испытывает ОзВ нежности. Ты сама когда-нибудь испытываешь нежность?

    М: да, часто

    Я: при этом ты испытываешь только это ОзВ или попутно с ним возникают и другие?

    М: возникают и другие.

    Я: какие?

    М: чувство красоты, когда смотрю на его тело, предвкушение того, что будем ласкаться, игривость, открытость.

    Я: расскажи – как проявляет себя твой парень после того, как вы поласкаетесь?

    М: он скучает, начинает чем-нибудь забивать свою скуку, жаловаться, раздражаться, ныть.

    Я: есть ли среди его проявлений такие, которые давали бы тебе основание предположить, что он испытывает не только нежность, но и другие, перечисленные тобой ОзВ?

    М: нет.

    Я: ну и?

    М: я все равно уверена, что он нежный.

    Это – классический пример того, насколько слепая уверенность непоколебима даже перед лицом наличия ясности. И более того – если ясность укреплять и активно сопоставлять со слепой уверенностью, то возникает синдром отказа.

    Еще один пример: девушка Даша. Я задаю ей вопросы зряче, т.е. уже зная о том – как на самом деле обстоят дела в её общении с отцом, и как я хочу её подвести к ясности.

    Я: ты близкий человек для твоего отца, он любит тебя?

    Д: да, я считаю, что это именно так.

    Я: как ты считаешь, он хочет с тобой общаться?

    Д: да.

    Я: ну неудивительно, ведь если он воспринимает тебя как близкого человека, то ему приятно с тобой общаться, он хочет делать это время от времени, да?

    Д: да.

    Я: ты уже в течение несколько месяцев путешествуешь далеко от него, он пишет тебе?

    Д: мне пишет мать.

    Я: не меняй тему. Твой отец пишет тебе?

    Д: нет, но мать пишет с его слов.

    Я: давай еще раз – меня интересует только ответ на мой вопрос и ничего больше – твой отец пишет тебе?

    Д: нет.

    (В то время, когда я начинаю подводить человека к ясности, которая противоречит его слепой уверенности, он рано или поздно начинает понимать – куда же я клоню, и к каким неприятным для него выводам он неизбежно придёт. В этот момент начинаются и усиливаются, порой вплоть до невозможности продолжать общение, попытки сменить тему разговора. Этот синдром я называю «синдромом смены темы».

    Я: почему? Может быть вы часто созваниваетесь?

    Д: нет, я им в последний месяц вообще не звонила, но раньше звонила часто – 2-3 раза в неделю.

    Я: ну то есть вы общались довольно часто?

    Д: (неуверенно) да…

    Я: и о чем обычно ты разговаривала по телефону с отцом?

    Д: ну… вообще я с матерью разговаривала.

    Я: ??? Причем тут мать? Мы ведь говорим про отца, зачем же ты говоришь, что ты часто с ним общалась по телефону?

    Д: я не говорила, что я именно с ним часто общаюсь.

    Я: ну я же спросил тебя – вы общались довольно часто, ты сказала – да.

    Д: ну мы и общались часто, просто я говорила не с ним, а с матерью, которая говорила мне об отце, передавала мне его слова.

    (Синдром смены темы усложнился синдромом, при котором человек говорит одно, а имеет в виду, якобы, другое. Даша говорит, что «она общалась с отцом», понимая под этим, оказывается, не прямой разговор, а некое подобие разговора через посредника. В её понимании, якобы, это тоже разговор, так что она не считает, что обманывала. Требуется большой опыт расспросов, чтобы вовремя выявлять такого рода обман, а это всё-таки именно обман. Иногда – когда я чувствую, что здесь что-то не то – по тому, как человек стал запинаться или выглядеть неуверенно и т.д., я задаю ему один и тот же вопрос несколько раз, или в разной форме – в конце концов может так статься, что человеку станет неловко, стыдно открыто врать, и он признается. В данном случае разговор мог бы протекать так: я мог бы спросить Дашу: «то есть вы общались друг с другом»? Она, неуверенно: «да…». Я (чувствуя неуверенность): «ну вот прямо общались»? Она: «ну…». И дальше уже постепенно выяснилась бы правда.

    Такой синдром, при котором человек не хочет говорить правду и врёт, убеждая при этом самого себя, что он всё-таки говорит правду, потому что, якобы, просто использует слова в некоем «расширенном смысле», я называю «синдромом размытия смысла слов».

    Я: ну то есть отец с тобой и по телефону не говорил, и письма не пишет. Ну а если ты ему сейчас смс-ку пошлешь с вопросом о том – почему он тебе ничего не пишешь, что он ответит?

    Д: ну он не ответит…

    Я: как??

    Д: ну просто он не любит все эти вещи – смс-ки, емэйлы, ему всё это трудно даётся.

    Я: то есть ты всерьез хочешь сказать, что для взрослого человека, интеллигента, потыкать пальцами по клавиатуре – это проблема?? Особенно в том случае, если речь идет об общении с любимой и близкой ему дочерью??

    Д: да, у него с компьютером всё очень сложно.

    Я: но ведь твоя мать пишет тебе мэйлы?

    Д: да.

    Я: почему бы твоему отцу не сделать так: попросить твою мать открыть ворд, после чего он, имея опыт работы на пишущей машинке, легко напишет тебе письмо, и попросит твою мать отправить его тебе?

    Д: не знаю…

    Я: ты продолжаешь настаивать на том, что написать тебе мэйл, это для него очень сложная задача?

    Д: нет.

    Я: так почему он не делает этого?

    Д: не хочет общаться?

    Я: ты спрашиваешь или утверждаешь?

    Д: утверждаю…

    Я: как-то ты вяло утверждаешь.

    Д: да, потому что я всё равно уверена, что он хочет со мной общаться, что я для него близкий человек.

    Я: хорошо. Бери телефон и звони ему и спрашивай – почему он отказывается с тобой переписываться.

    Д: не могу…

    Я: то есть??

    Д: ну я знаю, что он начнет нервничать.

    Я: нервничать? Подожди. Любимая дочь, близкий человек, звонит ему и просит общаться с ней почаще, писать ей письма, читать её письма, почему он будет нервничать?

    Д: ну вот так…

    Я: я хочу, чтобы ты позвонила.

    (Даша выглядит так, словно я веду ее на эшафот).

    Я: твой отец – близкий тебе человек?

    Д: да.

    Я: значит сейчас ты испытываешь предвкушение, что после долгого не-общения ты сейчас ему позвонишь?

    Д: нет…

    Я: очень странно. Когда я собираюсь общаться с близким человеком, я испытываю радость, предвкушение, удовольствие, а ты?

    Д: я тоже…

    Я: а сейчас нет?

    Д: сейчас нет.

    Я: наверное ты просто в точности знаешь – как именно твой отец отреагирует на твой вопрос, и знаешь, что это будет реакция ненависти?

    Д: ну нет, не ненависти, но он может нервничать…

    Я: предлагаю позвонить, поскольку вы близкие люди, а я хочу, чтобы близкие люди общались между собой.

    Д: хорошо…

    (Звонит. Её голос мгновенно становится ущербным, как будто она залезла под лавку. Жалобно оправдываясь она выслушивает, видимо, какие-то нотации. Затем что-то вякает, снова слушает, затем наконец под моим давлением задаёт ему этот вопрос. Сжимается еще больше. Снова повторяет свой вопрос, и спустя полминуты кладет трубку.

    Я: что??

    Д: он сказал, что не любит философствований.

    Я: почему ты такая сжатая, раздавленная? Он выражал агрессию?

    Д: он нервничал.

    Я: то есть испытывал раздражение?

    Д: да.

    Я: что ты могла бы сказать о человеке, который, когда ему звонит другой человек, впадает в раздражение от того, что тот человек просит его об общении? Это близкие люди?

    Д: нет…

    Я: но ты считаешь, что ты для отца – близкий человек, что он любит тебя?

    Д: да…

    Наскоками тут ничего не решишь, и чем больше пытаться столкнуть лицом к лицу уверенность и ясность, тем более усиливаются различные синдромы, которые делают это столкновение невозможным. Иногда человек начинает в процессе разборов сильно раздражаться и впадать в агрессивные состояния. Это я называю «синдромом агрессивного противостояния».

    Необходима последовательная, систематическая работа над каждым синдромом, который препятствует устранению слепой уверенности.

    В процессе достижения ясности необходимо проводить, насколько это возможно, разбор имеющихся фактов, чтобы добиваться одной ясности за другой. Нужно быть реалистом и понимать, что достигаемые ясности вряд ли сразу нанесут серьезный ущерб слепой уверенности, и всё-таки наличие этих ясностей будет постепенно подтачивать слепую уверенность и работать против болезни. Целесообразно не просто добиться ясностей в разговоре, но и записать их краткими, ёмкими тезисами, и затем просматривать эти записи, скажем, раз в день – чаще нет смысла, так как чем чаще пациент это делает, тем вероятнее наступит синдром выключения фактов.

    Желательно брать одну тему за другой и последовательно добиваться ясности в каждой из них в каком-то конкретном вопросе.

    Синдром «частичного, не отрицающего целое» проявляется тогда, когда девушка под давлением фактов признает, что в данной ситуации ее парень проявил агрессию или другие неприемлемые качества, но при этом в целом он остается для нее добрым, ласковым, близким, то есть для нее это выглядит как временное помрачение ума у в целом умного и доброго человека.

    Действительно, у каждого человека есть периоды, когда проявляются его худшие и лучшие черты. Вопрос лишь в том – откуда у девушки уверенность в том, что этому парню присущи еще и «лучшие черты» — в данном случае целесообразно разбирать с ней те ситуации, в которых, по ее мнению, эти «лучшие черты» проявились – об этом подходе я буду писать дальше, а также разбирать одну за другой другие ситуации, в которых можно приходить к обоснованным предположениям о том – каким человеком является её парень.

    Синдром «высокой самокритичности» часто встречается в ситуациях, когда девушка, побуждаемая содействующим ей человеком, вступает в прямой диалог со своим парнем и задает ему совершенно прямые, откровенные вопросы. Нередко в ответ она получает стол же прямые и честные ответы – хотя бы потому, что возникающее у парня раздражение и его полная неготовность к таким расспросам может побудить его к неожиданной для него самого правдивости, ведь чтобы соврать, необходимо продумать свою ложь, чтобы не оказаться в глупейшей позиции разоблаченного лжеца.  Синдром проявляется так, что девушка, комментируя прямые ответы парня типа «да, мне противно что у тебя волосатые ноги» или «да, я считаю, что ты вела себя как шлюха» или «я не испытывал к тебе нежности, когда мы вчера трахались» и т.п., при этом уверена в том, это он только так говорит, и на самом деле и агрессии и презрения к ней не испытывал и нежность испытывает – просто он очень самокритичен, очень искренен и строг к себе.

    Преодоление этого синдрома лежит в продолжении общения с этим парнем, что неминуемо приводит к тому, что его агрессивность всё более усиливается. Возникает вопрос – если он на самом деле испытывает привлекательные для нее состояния, и просто в силу своей высокой искренности слишком самокритичен, то как объяснить эту очевидно растущую прямо сейчас агрессию в ответ на ее расспросы и уточнения? Искренность всегда сопровождается озаренными восприятиями, радостью открытий, радостью достижения ясности, радостью общения с понимающим тебя близким человеком.

    Синдром уверенности в своей уверенности. Да, вот такой странный синдром. Девушка убеждена, что она достаточно умна, наблюдательна и рассудительна, и что если бы ее парень в самом деле не был бы таким, каким она себе это воображает, она давно бы в этом разобралась. Её ЧСВ подпитывает действие этого синдрома. Путь к преодолению действия этого синдрома лежит в своего рода «бросания ей вызова» — ты считаешь себя настолько умной? Ну и отлично, это ведь замечательно, что твой парень – прекрасный человек. Покажи мне это на примере вот такой-то и такой-то ситуации, и я сам с удовольствием начну общаться с таким интересным человеком.

    Синдром абсолютной слепой уверенности. К большому сожалению, встречается очень и очень часто. В этом состоянии девушка попросту категорически отказывается от какого-либо анализа проявлений своего парня по каким угодно причинам. Хочу привести в пример такого рода синдрома текст, который я нашел где-то в интернете:

    «Когда меня спрашивают, что такого особенного в Курте Кобейне, я не знаю, что ответить. Всякий раз этот вопрос застает меня врасплох, как взволнованную невесту, собирающуюся замуж за какого-то оборванца. Раньше иногда мне даже становилось неловко от того, что я правда не знаю, чем же мне так нравится Кобейн. Ведь он едва ли не воплощение всех тех качеств, которые я так не люблю в людях — чрезмерной открытости, нарочитой болезненности, неуемной страсти к наркотикам и чудовищной ранимости. Брр, не дай бог встретить такого мужчину в жизни. Но теперь я совершенно не стесняюсь своей любви к Курту Кобейну. Потому что мне все равно, что он был за человек. Для меня он прежде всего тот, кто писал и играл мою любимую музыку».

    Если при этом девушка и не хочет ничего менять в своей жизни, то и говорить не о чем, но вот если она заявляет, что ее жизнь мучительна и просит содействия, и при этом страдает этим синдромом, то ситуация крайне тяжелая – она попросту оторвана от реальности, она слепо дорисовывает близкого ей человека в своем парне, напрочь отметая любые попытки анализа его проявлений. Все попытки порассуждать с ней о его проявлениях наталкиваются на утверждения типа «всё равно невозможно узнать – что он испытывает», «ты можешь ошибаться в своих предположениях» и так далее. Это очень серьезный синдром и работа с таким человеком имеет очень мало перспектив без того, чтобы не прибегать к решительным мерам, да и с такими мерами всё равно шансов очень мало. К таким решительным мерам я отношу специальное создание острых ситуаций, в которых её парень определенным образом себя проявляет, но девушка с таким синдромом может суметь поддерживать образ нежного и доброго человека даже в том, кто ее избивает.

    Одна девушка как-то сказала мне после анализа проявлений ее парня: «я боюсь его исследовать, потому что я боюсь, что пойму, что все эти годы любила поддонка».

    Это синдром «страха увидеть правду».

    Итак, список синдромов (далеко не полный) при слепой уверенности в симпатичности человека:

    *) синдром предыстории отношений

    *) синдром социальной изоляции

    *) синдром уязвленного ЧСВ

    *) синдром отказа от логики

    *) синдром страха вынужденных изменений

    *) синдром страха агрессии «близких людей»

    *) синдром потери опоры

    *) синдром выключения фактов

    *) синдром смены темы

    *) синдром размытия [смысла] слов

    *) синдром агрессивного противостояния

    *) синдром частичного, не отрицающего целое

    *) синдром высокой самокритичности

    *) синдром уверенности в своей уверенности

    *) синдром абсолютной слепой уверенности

    *) синдром страха увидеть правду

    Общее рассмотрение синдромов с практическими примерами будет далее. Многие из этих синдромов проявляются и при других слепых уверенностях.

    … Слепая уверенность в «неподходящих для насыщенной жизни условиях»

    Ёлка: «Назову термином «педант» набор восприятий, не позволяющий прямо сейчас заниматься практикой. Для педанта всегда должны быть подходящие условия – ручка, чистый стол, все что угодно. Я убедилась, что педанту никогда недостаточно.

    Симптомы педанта:

    — постоянные мысли о том, что я бы сейчас могла сделать что-то из практики

    — эти мысли не сопровождаются предвкушением интересных восприятий прямо сейчас

    — как только они появляются, я сразу начинаю думать, что сейчас неподходящие условия. Если я еду в машине на холм – ее слишком трясет, я не могу делать записи и вообще сейчас уже приедем, стоит ли начинать. Если я еду по гладкой дороге, я уже могу делать записи, но на ходу лучше не делать, и вообще мы что-то обсуждаем, неудобно в общем, лучше когда приедем. Если я куда-то приехала – у меня или есть какие-то планы, или я стою, или на ходу – неудобно. Если я пришла в кафешку поесть, то неудобно потому что сейчас принесут еду, и вообще в блокнот записывать неудобно – лучше сразу в комп.

    Интересно было отпустить этот образ, дать ему разрастись. Представляется образ того, как я пришла, открыла комп, завела отдельную папку «эксперименты», а там файл «эксперимент 1 – смена уверенности такой-то». И так все чисто, аккуратно, педантично). Стол чистый, конечно, никто не мешает мне. Никто меня никуда не зовет. Времени впереди много – часа 2 точно. Рядом лежит ручка, которую я люблю – гелевая, синяя. Потом, тетрадка – не та мятая, которую уже пора выбросить, а новая, чистая. До того как начать эксперимент, я навела идеальный порядок на компе и вокруг себя. Все разложено по папкам, я удобно одета или вообще не одета.

    Возникают беспокойства: если это мы пришли с холма и ждем еду, то скоро еду принесут. Если это до холма, то скоро идти на холм. И вообще, сложно порядок навести – у меня часто бардак.

    И потом стало интересно: а что будет, если все будет идеально? Это было в Гонконге. Я сидела за столом, удобно, на столе ничего не валялось. Температура в комнате была классная, я только что разобрала все папки. Рядом со мной лежала тетрадка, гелевая ручка клёвая. Новая папка, новый файл. И вот я сидела, и не знала, что там написать. Мне было некомфортно от того, что ничего не мешает заниматься практикой, которой я якобы хотела заниматься (мне понятно было, что это желание нездоровое, просто хотелось за собой понаблюдать в этот момент). В итоге возникло сильное недовольство, и я все бросила. Потом еще раз пыталась довести до конца требования педанта, и был такой же результат. Еще я пробовала обойти педанта, резко сменив ситуацию (когда на компе все было в порядке).

    Захотелось сейчас сделать выводы:

    1) Педанту всегда недостаточно – никогда не будет таких условий, из-за которых мне захочется заниматься практикой. Если мне сейчас не хочется – в машине, или в самолете, или под водой – то никогда и не захочется.

    2) Если я буду удовлетворять требованиям педанта, то возникнет только недовольство от самообмана

    3) Если возникает педант, это значит, что сейчас я не хочу никакой практики. Ведь если бы я хотела, то во-первых, искала бы возможности обойти педанта, а я этого никогда не делала, только зафиксировала, что есть такое препятствие, во-вторых, получилось бы исчерпать требования педанта и все-таки заняться практикой. А я долго обманывала себя и считала, что я хочу практики, просто есть такое препятствие.

    Выводы на другую тему:

    1) Частично мое желание порядка – требование педанта. Я считаю, что в таком состоянии мне легче будет заниматься практикой. Но во-первых, я ей занимаюсь редко, а условия у меня часто бывают идеальными.  Во-вторых, если у меня есть омраченные составляющие желания порядка, то это не значит, что не может быть озаренных.

    Открытие: несмотря ни на что, я продолжаю считать, что не может быть половина омраченных причин, половина озаренных.»